Отецъ Иванъ былъ вдовецъ. Когда умерла его жена, у него остались дочь и сынъ. Дочери было шестнадцать лѣтъ, а сыну восемь. Оставшись одинъ съ двумя дѣтьми, старикъ сначала оробѣлъ, но робость эта мало-по-малу уступила разсудку. Дочь Серафима принялась за домашнее хозяйство, а сына своего Асклипіодота отецъ Иванъ отвезъ въ духовное училище. Мальчикъ имѣлъ хорошія способности и сначала пошелъ хорошо, такъ что пріѣзжая домой привозилъ отцу всегда хорошія отмѣтки. Серафима тоже попривыкла къ хозяйству, а отецъ Иванъ мало-по-малу успокоился.
Прошелъ годъ. Встрѣтилась надобность возобновить въ церкви стѣнную живопись. Отецъ Иванъ отправился въ городъ разыскивать живописца. Въ губернскомъ городѣ отрекомендовали ему художника Жданова, молодаго человѣка только что кончавшаго курсъ въ Московской шкодѣ живописи. Отецъ Иванъ отправился къ нему, разказалъ что нужно сдѣлать для церкви и поладившись съ нимъ возвратился домой довольный и счастливый. Недѣли чрезъ двѣ пріѣхалъ и живописецъ съ тремя подмастерьями. Отецъ Иванъ предложилъ ему остановиться въ его домѣ и вскорѣ пустая церковь заполнилась громомъ отъ уставляемыхъ подмостей и стукомъ молотковъ. Когда все было готово и по зыблившамся подмосткамъ можно было взобраться подъ самый куполъ, Ждановъ нарядился въ блузу и полѣзъ наверхъ съ кистями и красками. Работа шла успѣшно, а отецъ Иванъ, любуясь искусствомъ нанятаго имъ художника, почти не выходилъ изъ церкви и все смотрѣлъ черезъ кулакъ на плафонъ и засматривался до того что воротясь домой не могъ поворотитъ шеи. Ждановъ, сверхъ того что былъ отличный художникъ, оказался и превосходнымъ человѣкомъ. Ему было лѣтъ 25 не болѣе; онъ имѣлъ старуху мать, которую содержалъ своими трудами и которая жила въ городѣ, въ собственномъ небольшомъ домикѣ оставленномъ ей мужемъ. По вечерамъ отецъ Иванъ любилъ бесѣдовать со Ждановымъ, и изъ этихъ бесѣдъ старикъ убѣдился что Ждановъ человѣкъ дѣльный, честный и съ добрымъ сердцемъ. Ждановъ тоже полюбилъ отца Ивана и всю семью. Такъ прошло нѣсколько недѣль.
Однажды Ждановъ, желая попытать свои силы въ портретной живописи, попросилъ какъ-то Серафиму позволить ему сдѣлать ея портретъ. Она согласилась, а вотъ Ждановъ принялся за портретъ и нерѣдко работая заглядывался на пріятное и симпатичное лицо дѣвушки. Отецъ Иванъ куда-то въ это время уѣзжалъ, а когда онъ возвратился и когда увидалъ совершенно уже оконченный портретъ дочери, онъ даже руками всплеснулъ.
