И, переменив тон, он быстро замигал, поплевал, почмокал губами и проговорил:
— Я с ним судиться хочу.
— С Брюхановым?
— Да.
— Напрасно.
— Почему?
— А потому, что есть пословица: «С сильным не борись»…
— А с «богатым не судись»? — перебил его Орешкин. — Знаю я, да не то, братец, нынче время. Я уже объяснил свое дело адвокату и не дальше как вчера получил от него письмецо.
И, вынув из кармана панталон письмо, он хлопнул по нем рукой и, обратись ко мне, спросил:
— Дозвольте прочесть?
— Сделайте одолжение.
Орешкин откашлялся и, отнеся подальше от глаз письмо, прочел: «Милостивый государь, Василий Игнатьич! Записку вашу я рассмотрел и думаю, что если повести дело уголовным порядком (гражданским сохрани бог), то, с божьей помощью и опираясь на законы, отчаиваться в выигрыше дела не только преждевременно, но даже неосновательно. Напротив, скорее можно выиграть, нежели проиграть. Поэтому мне хотелось бы, чтобы вы приехали в город для окончательных со мною переговоров. Чем скорее, тем лучше. Вести дело на свой счет я согласен. Ваш покорный слуга, присяжный поверенный такой-то».
Прочтя это письмо, Орешкин вопросительно посмотрел сначала на дьякона, а потом на меня.
— В чем же ваше дело? — спросил я.
— Вы разве не изволили слышать?
— Не слыхал,
— Вот это отлично! Весь околоток знает, а вы нет.
— Я живу здесь временно…
— Да чего тут знать-то! — перебил дьякон. — Брюханов обобрал моего кума — вот и все! Покамест кум занимался чтением «Монте-Кристов» да «Мушкетеров», Брюханов отобрал у него мельницу и участок земли.
— Но дело-то в том, каким именно образом все это совершилось! — почти вскрикнул Орешкин. — Вот что! Вам известна мельница, что возле самого села Тарханы?
— Да, я знаю ее.
— А участок земли, прежде принадлежавший господину Кондыреву?
— Знаю и участок.
— Так вот-с. И мельница и участок когда-то были моими. Мельницей владел я в доле с братом, а участком один.
— А у вас и брат есть?
— Был-с, но помер. Вот с этим-то братом владел я мельницей; когда же брат помер, я домашним образом разделился с наследниками брата, то есть с его малолетними детьми. Так как Брюханов нам сродни, а именно когда-то был женат на нашей родной сестре, старушка родительница наша пожелала, чтобы опекуном к малолетним был назначен он, Брюханов. «Он-де сам крупчатник, стало, дело это знает до тонкости! А так как сиротам он не чужой, а родной дядя, то и будет радеть о них!»
— Ха-ха-ха! — захохотал дьякон.
— Ну, что ты хохочешь-то! — обиделся Орешкин.
