Когда окончание средней школы стало свершившимся фактом, некоторые люди в моем скудном окружении ожидали, что у меня появятся новые интересы и занятия, однако этого не произошло, ибо состояние моего здоровья не позволяло мне отважиться на такую авантюру, как поступление в Брауновский университет, где, естественно, я смог бы продолжить свое образование. Предвидя неизбежную неудачу подобного мероприятия, я лишь еще больше окунулся в свое увлечение - едва ли не вдвое больше времени стал проводить за книгами и до максимума продлил свои прогулки по ночному городу, подстроив под собственные нужды распорядок дня и отсыпаясь в светлое время суток. Во всем же остальном я вел, можно сказать, вполне нормальный образ жизни и отнюдь не забывал заботиться о своей рано овдовевшей матери и тетушках, вместе с которыми мы жили. Товарищи моего детства к тому времени окончательно отдалились от меня, зато я открыл для себя Роуз Декстер темноволосую подругу, происходившую из семьи едва ли не первых переселенцев, прибывших в старый Провиденс, и к тому же обладавшую стройной фигуркой и изумительной красоты, лицом, которую я постепенно уговорил присоединиться к моим ночным блужданиям.
Вместе с ней я продолжал бродить по ночному Провиденсу, однако теперь совершал эти прогулки с особым пылом, желая показать Роуз все то, что уже успел открыть для себя в тайнах затемненного города. Познакомились мы с ней совершенно случайно - это произошло в старом Атенеуме, - регулярно встречались там по вечерам, после чего выходили за его главные ворота и отправлялись в странствие по почти непроглядной ночи. То, что поначалу казалось ей экстравагантной забавой, вскоре переросло в устойчивую привычку; девушка не хуже меня пристрастилась к исследованию полузаброшенных проулков и длинных, нехоженных аллей города, а потому довольно скоро она, как и я, стала чувствовать себя на ночных улицах столь же уютно и спокойно, как в собственном доме. Помимо всего прочего Роуз оказалась довольно милой болтушкой, что явилось приятной компенсацией определенного дефицита этого качества у меня самого.
Таким образом мы в течение нескольких месяцев обследовали Провиденс, пока однажды ночью на Бенефит-стрит к нам не подошел незнакомый мужчина в коротковатом плаще, под которым проглядывала мятая, несвежая одежда. Когда мы свернули на эту улицу, он стоял на тротуаре неподалеку от угла дома, и я, проходя мимо, окинул его внимательным взглядом. Было во всем его облике что-то необычное, даже настораживающее, хотя я тут же поймал себя на мысли, что его усатое лицо с темными глазами непокорно торчащими волосами на непокрытой шляпой голове показалось мне странно знакомым. Как только мы миновали его, я услышал, что он двинулся следом за нами, пока наконец не догнал и, опустив мне руку на плечо, не проговорил:
