— А народ?
— О, народ меня обожает, я его защитник и вместе с тем мститель.
— Но вы не забывайте, что римский первосвященник и его попы имеют поддержку, и не в одной Италии, но в целом свете. Положим я, — продолжал герцог, — найду поддержку везде, пытки и костры уже давно надоели всем, но для успеха дела нам необходимо иметь энергичного и разумного союзника в самом Ватикане, в святой коллегии. В Германии реформа уже пустила глубокие корни. Теперь остается только, чтобы князь Бранденбургский, эта высокопоставленная и всеми уважаемая личность, присоединился к нам, и реформация в Германии будет обеспечена окончательно.
В это время снаружи послышался шум. Малатеста приятно улыбнулся и сказал:
— Так вы находите, монсеньор, что для успеха нашего дела необходимо заручиться союзом одного из чинов святой коллегии?
— Да, я в этом глубоко убежден, — отвечал герцог.
— Прекрасно. Благоволите удалиться вот за эту драпировку, — сказал Ламберто, — и вы сейчас услышите много любопытного.
— О, мне бы этого не хотелось делать! — вскричал с невольным отвращением французский вельможа.
— Простите, монсеньор, но для дела это необходимо: вы сейчас узнаете самые сокровенные тайны флорентийского и римского дворов, — сказал Малатеста.
— Увы, должен покориться ради дела, — отвечал герцог, уходя за драпировку.
В это время Малатеста поднял выходную занавесь палатки и сказал:
— Покорно прошу пожаловать, господин кардинал; я вас ожидаю.
НОВЫЙ посетитель был мужчина лет тридцати шести, высокого роста, полный, тщательно завернутый в плащ. Войдя в комнату, он внимательно осмотрелся кругом. То был кардинал Фердинанд Медичи, который должен был наследовать флорентийский престол после смерти его брата Франциска. Вот что мы читаем о нем в истории.
«Фердинанд Медичи, 36 лет, очень преданный своей фамилии, внешне показывал расположение к своему брату Франциску; но в душе не любил его. В Риме он пользовался славой знатока и покровителя искусств и имел большое влияние на всех членов св. коллегии. Единственным соперником его был кардинал Фарнезе; хотя наружно Медичи старался быть любезным со своим врагом. Черты лица кардинала Фердинанда были правильны, кроме чересчур высокого лба. Холодный, сдержанный, он всегда вел себя с большим тактом».
— Знаете ли вы новость? — сказал он, входя в комнату.
— А именно?
— Папа Григорий XIII умер.
— Быть не может! — вскричал Малатеста. — Представьте себе, я его недавно видел, и мне казалось, что он поправится.
