На этот раз слуга долго не возвращался, а когда явился наконец, то доложил, что Зинаида Николаевна приказали сказать, что ответ будет завтра.
Крайне удивленный, Савелов всю ночь не находил себе покоя. То казалось ему, будто бы в этом ответе слышалась угроза или, скорее, бравада перед ним, то он представлял себе в самой яркой форме все, что должно произойти, едва Миркова узнает свою ужасную ошибку.
Но Зинаида Николаевна вещи понимала несколько иначе. Была ли она сама чересчур уж уверена в Иване Александровиче или просто-напросто не хотела и опасалась услышать о нем что-либо чересчур дурное, только она не без умысла отмалчивалась на странное и в то же время несколько смелое послание Савелова. Она поджидала Огрызкова с целью посоветоваться с ним, а так как Степан Федорович настаивал на ответе, тогда как Сергей Сергеевич не приезжал, она и решила послать к нему и на другой день пригласить его к себе.
Вечно праздный Огрызков чрезвычайно гордился своим участием в деле Мирковой. Едва явился к нему в «Княжий двор» посланный от Зинаиды Николаевны и доложил о ее просьбе пожаловать, как он заторопился и радостно заволновался от предчувствия чего-то нового.
Всего ведь за два дня перед тем он сам просил ее в случае малейшей надобности немедленно присылать за ним нарочного гонца.
Гонец явился, значит, встретилась и надобность, чего было достаточно вполне для возбуждения его любопытства.
— В чем дело? Что случилось? — по приезде к Мирковой вопрошал он запыхавшимся голосом еще за две комнаты и так поспешно шаркая короткими толстыми ногами, что при всей его тучной фигуре оно выходило особенно комично.
Невольно Миркова улыбнулась, и, протягивая ему навстречу руку, она сама почти шутливо ответила:
— Из неприятельского лагеря делают нападение. Я к вам за советом.
Он поцеловал ручку и сел в глубокое кресло. Однако же он долго еще не мог отдышаться, до того поспешно стремился сюда.
Она же рассказала ему, в чем, было дело, и в подтверждение своих слов передала ему подлинное письмо Савелова.
— Позвольте взглянуть, — сказал он, принимаясь читать уже известное послание.
Потом, не выпуская его из рук, он сказал: — Странная вещь! Много нужно в самом деле смелости, чтобы брать на себя такого рода дела.
— Не правда ли? — подтвердила и она.
— Конечно! Но с другой стороны — а ведь я знаю Савелова, — он человек, быть может, несколько скучный, педант, человек вообще тяжелый, но безусловно честный. Многие же, даже в нашем кругу, считают его умным. Как совместить со всем этим такого рода бестактное письмо?
