— Никакой тайны! Изволь, я, пожалуй, при тебе сосчитаю.
Он вынул бумажник и выложил на него все свои деньги.
Оказалось две тысячи сто семьдесят рублей.
— Что ж, это прекрасно! — заявил Илья Максимович.
— Ничего нет прекрасного! Я тебе еще из них за страхование должен дать семьсот.
— Ну так что ж? Останется почти полторы тысячи. Кажется, можно на это прожить в Варшаве два-три месяца, не нуждаясь?
— Да, если не держать экипажа, — с прискорбием согласился Иван Александрович.
— А на какой черт он тебе там нужен? Здесь я еще понимаю! Тебе надо пыль было пустить в глаза, а там чем скромнее, тем лучше. Живи, ни в чем себе не отказывая, но и не шуми особенно много. Пошуметь мы еще успеем, — советовал Пузырев.
— Конечно, успеем! — согласился и Иван Александрович.
— В таком случае ты согласен? — спросил Илья Максимович.
— Нечего делать, приходится волей-неволей соглашаться. Теперь пятый час, я поеду к ней как будто ни в чем не бывало, проведу весь вечер с нею, буду строить планы, а завтра пошлю ей пресловутое письмо и уеду…
— С кем письмо-то пошлешь? — поинтересовался Пузырев.
— Думаю, с Огрызковым, — ответил Хмуров. — Есть у меня такой приятель. Сам человек богатый и репутации хорошей.
— Самое прекрасное дело!
Хмуров встал, считая все поконченным, и, пряча деньги в карман, сказал:
— В таком случае до завтра?
— Только постой, ты мне деньги-то, семьсот рублей, за страховку передай.
— Разве это сейчас нужно?
— А то когда же? Ведь завтра до двенадцати ко мне доктор приедет свидетельствовать.
— Я мог бы утром…
— Ну, глупости! Утром ты еще проспишь, да и не все ли тебе равно? — убеждал его Пузырев.
Хмуров нехотя достал снова бумажник и с прискорбием отсчитал семь сотенных. Отдавая их Пузыреву, он сказал:
— Денег уйма уходит, а что-то еще выйдет из этого.
— Положись на меня.
Они пожали друг другу руку и одновременно вышли. Илья Максимович отправился проведать своего больного Страстина, а Иван Александрович помчался в ожидавшей его коляске к Зинаиде Николаевне Мирковой.
Там уже начинали терять терпение. Хотя накануне, расставаясь, Хмуров и предупредил ее, что в этот день приедет позже обыкновенного, но начиная с двух часов она уже мучилась и не отходила от одного из зеркальных окон своего роскошного дома. Там, в кресле, сидела она с раскрытою книжкою в руках, но не читала и мучилась по своем ненаглядном и ни с кем не сравнимом Иване Александровиче.
Несколько раз уже порывалась она послать за ним гонца, но вспомнила, что разыскивать его будет трудно, потому что он предупредил ее о предстоящих деловых разъездах.
