Ногой педали нажимаю,
Я-Рах!Я—Ма!Я—Ни! Я-Нов!
Этот прием расчленения слова и «размазывания» его по фразе широко использовали и советские поэты 20—30-х годов, в первую очередь, Д. Хармс:
(9) Однажды при-
Детишкибе-
В избушку жали.
«Плывет, смотри,
Мертвец к тебе!» —
Отцу сказали
(М. Пустынин, пар. на С. Кирсанова).
(10) А вы знаете, что СО,
А вы знаете, что БА,
А вы знаете, что КМ,
Что собаки-пустолайки Научилися летать?
(Д. Хармс, Лгун).
(11) Вздел манишку, вздел манже-
Ты, и за кофе сел манже,
И сказал слуге• Василий,— пшел, «Копейку» принеси (Евг. Венский, пар. на Ив. Рукавишникова).
Недопустимость подобного разрушения слова (даже в поэтической речи) подчеркивают и другие авторы, в частности А. Измайлов. Вот начало его пародии на стихи старых и современных русских поэтов (в том числе В. Тредиаковского и Вл. Нарбута), «приносящих слово в жертву рифме», использующих замысловатую составную рифму с переносом посередине слова (цит. по: [Рус. лит. XX в.]):
Куполами серой жимолости Лампа светом тени вымела. Стемнело...
Вл.Нарбут. «Стихи. 1909»
Екатерина по-Ехала в Царское Село...
В. Тредиаковский
Рифмотвор старинный Тредья-Ковский был в пиитах хитрец и мастер. Буду впредь я По нему писать стихи.
О, сколь радостно и досто-Хвально то, что уж отны-Не слова все очень просто Рифме в жертву отданы.
Даже менее вызывающий прием — обрыв слова — оказывается достаточно рискованным. В стихотворении М. Светлова «Гренада» этот обрыв представляется вполне оправданным (герой, влюбленный в мировую революцию и в «гренадскую волость» в Испании, умирая, шепчет: «Грена...»),—но даже эти стихи все-таки подверглись пародированию. В пародии А Архангельского Светлов приветствует посетившего его Гейне:
(12) Присядьте, прошу вас,
На эту тахту,
Стихи и поэмы Сейчас вам прочтуL
5 - 1789
Глюку я на гостя,—
Он бел, как стена,
И с ужасом шепчет:
— Спасибо, не на»
Да, Гейне воскликнул.
— Товарищ Светлов!
Не надо, «лдо,
Не надо стихов!
2. Один из самых распространенных способов языковой шутки — расчленение словоформы, сопровождаемое попыткой осмысления (шутливого) «обрубков», полученных в результате этого расчленения. Эти эксперименты авторов со словоформой достаточно интересны, и мы рассмотрим их более подробно.
Державин обыгрывает фамилии Наполеон и Багратион, а Лесков слово треволнения путем их разложения:
(1) О, как велик На-поле-он!
Он хитр и быстр и тверд во бранщ Но дрогнул, как простер лишь длани К нему с штыком Бог-рати-он
