—Да ты что, Ваня?!Дома, дома!
Сходным образом из множества возможных пониманий переделанной пословицы Машу каслом не испортишь безошибочно выбирается неприличное. Да и само слово двусмысленность обозначает не сочетание любых двух смыслов, а сочетание двух смыслов, один из которых считается неприличным.
Кроме отмечаемой 3. Фрейдом маскировки неприличного, можно указать еще ряд проявлений реабилитации языковой шуткой запретных смыслов.
2. «Маскировочная» функция языковой шутки ярко проявляется в афористи-ке. Как и сальность, она переживает кризис. Так называемые «общезначимые выражения» — сентенции, максимы — становятся после XVIII в. немодными и нередко вызывают раздражение и насмешку. Вспомним, как едко издевался Брюсов над Леонидом Андреевым за содержащиеся в его произведениях, в частности в «Жизни человека», истины типа: «Молодость и любовь утешают и в бедности», «В удаче все льстят, при неуспехе отвертываются» [В. Брюсов, Л. Андреев. «Жизнь человека» в Художественном театре]. И. Губерман пишет на эту же тему:
Люди воздух мыслями коптят многие столетья год за годом.
Я живу в пространстве из цитат и дышу цитатным кислородом.
Суждение совершенно справедливое, но любопытно, что Губерман сам охотаю «коптит воздух» мыслями типа:
Редко нам дано понять успеть, в чем таится Божья благодать, ибо для души важней хотеть, нежели иметь и обладать.
ИЛИ:
Кто понял жизни смысл и толк,
Давно замкнулся и умолк
Современные авторы очевидным образом начинают стыдиться дидактического, назидательного тона. Но склонность-то к морализированию, видимо, сохраняется! И тут опять, как и в случае сальности, говорящие прячутся за язык, за языковую игру. Есть доля истины в шутливом высказывании Ф. Кривина: «...о серьезном говорить всерьез — все равно что заедать кирпич черепицей... Тут уж приходится выбирать: либо о серьезном несерьезно, либо о несерьезном серьезно» (цит. по: [Вл. Новиков 1989:248]).
В наше время сентенции типа: Не посягай на чужое добро, или: В отношениях с людьми избегай трений, или: Ничтожества, когда их много, представляют грозную силу выглядели бы старомодно-занудными. Однако те же сентенции в «каламбурной упаковке» — вполне уместны:
(5) Уголовников тоже влечет к добру, но, к сожалению, к чужому (Н. Глазков).
(6) Что ты скажешь на это, физика? В отношениях между людьми трения ведут к охлаждению.
(7) Не согласен с математикой. Считаю, что сумма нулей дает грозную цифру.
Два последних примера взяты из сборника сентенций Станислава Леца под характерным названием «Непричесанные мысли». Не точнее ли было бы название «Мысли с модной прической»?
