Как огнь лампады ароматный,
Погас, распространил приятный Вкруг запах ты~ (по: [Рус. лит. XX в.: 372]).
(3) Точно так Н. Гумилев наверняка не сознавал комический заряд, содержащийся в след, строках его стихотворения «Мой час»:
А где-то пляшет океан,
Над ним белесый встал туман,
Как дым из трубки моряка,
Чей труп чуть виден из песка.
(Лингвистическая природа этой неточности обсуждается ниже, в главе Синтаксис).
(4) Голова моя машет ушами,
Как крыльями птица.
Ей на шее ноги
Маячить больше невмочь
(С. Есенин, Черный человек). [Вм.: на шеи ноге?)
(5) На крыльце стояли милые родные лица: мать, дядюшка, крестная, сестры и махали нам руками и платками (П. Романов, Детство, XXXVII).
Еще один случай — неточность в рассказе А. Чехова «На кладбище»:
„увы—случай стерег его~ Бедняга пал жертвою своей наблюдательности. Однажды, подслушивая, получил такой удар двери в голову, что схватил сотрясение мозга (у него был мозг) и умер.
Нейтральное употребление — стал жертвою любопытства. Если же Чехов добивался комического эффекта, то, вероятно, лучше было сказать: стал жертвою любознательности.
Итак, языковая шутка —это обычно языковая неправильность (или неточность), намеренно допущенная говорящим и именно так и понимаемая слушающим.
Функции языковой шутки
1. Обычно говорят о разрушающей силе смеха, о дискредитации описываемого как непременной принадлежности шутки, отличающей ее от языковой игры (которая может иногда даже возвеличивать свой объект). «Без сомнения, смех — одно из самых мощных орудий разрушения; смех Вольтера бил и жег, как молния» (А. Герцен, Very dangerous!!! по карт. БАС); «...смех — самое страшное оружие: смехом можно убить всё — даже убийство» (Е. Замятин, Мы). И все-таки правильнее говорить не о дискредитации, ао снижении, поскольку понятие шутки, бесспорно, включает и случаи дружеского подтрунивания, любовного подшучивания.
2. Там, где дискредитация конкретного описываемого лица или объекта не является основной задачей шутки, на первый план выступают другие функции языковой шутки и языковой игры. Об одной из основных функций языковой игры хорошо сказал Н. И. Хмельницкий в «Невском альманахе» за 1846 г. (цит. по статье В. В. Виноградова «Натуралистический гротеск»): «напав на какое-нибудь слово, играю им, как мячиком... Поверьте, если бы мы почаще играли таким мячиком, то скорей бы приучились владеть языком, который не довольно еще гибок для языка разговорного».
3. Мне кажется, следует выделить еще одну чрезвычайно важную функцию языковой игры
