Скомкав пергамент, граф бросил его в пустующий очаг. Бумага немедленно вспыхнула.
– Дикий вепрь и охотничий пес, – повторил Страд, открывая в стене потайную нишу. В нее он поместил перо, чернила и хрустальный шар. – Любопытно.
Старик пошевелился и потянулся к шару.
– Уррр! – жалобно проворчал он, обнаружив, что шар уже исчез со стола.
Хрустальный шар был единственным мостиком, последним средством связи Вольдры с окружающим миром. С его помощью старик, который был слеп и глух от рождения, в ограниченной степени, но мог снабжать свой разум отрывочными сведениями о том, что происходит вокруг. Шар давал ему и кое-что еще сверх этого. Мистик никогда не учился писать; в деревне среди крестьян, где он провел большую часть своей жизни, в этом умении не было никакой необходимости. Хрустальный шар позволял ему писать пером на бумаге и выражать свои мысли многозначительными, хотя подчас чересчур туманными фразами.
Бессловесные мольбы пленника не достигали сознания Страда. Он подошел к тяжелой металлической двери и вышел из камеры, задвинув за собой тяжелый засов. Его мозг был полностью поглощен известием о том, что два чужестранца могут оказаться ему полезными. О том, что один из них обладает могучими сверхъестественными способностями, Страд узнал еще до того, как Вольдра нацарапал это в своем послании; без его ведома ни одно существо, не обладающее силой воли или не пользующееся заклинаниями, не могло проникнуть в его владения.
Знал он и о том, что зомби, посланные им проверить силу чужестранцев, были истреблены. Один из пришельцев, правда, бежал в леса еще до начала битвы, однако волки уже преследовали его, направляя к замку графа.
Второй, судя по всему, был сильным противником. Мысль об этом привела Страда в восторг – уже давно перед его изворотливым, как у змеи, мозгом не вставало достойной задачи. Грациозно шагая по темным коридорам замка мимо грязных камер с хнычущими узниками, Страд решил, что пока ему нужно собрать о пришельцах побольше сведений.
Душераздирающий голос скрипки разносился над поляной и смешивался с лунным светом, пронизавшим лес. Человек, исполнявший на скрипке эту печальную, незамысловатую мелодию, слегка притопывал ногой в такт движениям своего смычка. Неподалеку от него внимали игре две дюжины мужчин, женщин и детей, которые слегка раскачивались под музыку, словно змеи, зачарованные дудочкой заклинателя.
Лесной лагерь состоял из семи больших крытых телег, которые располагались полукругом возле большого костра. Огромные кибитки и фургоны были покрыты причудливо вырезанными и ярко раскрашенными изображениями разнообразных тварей и существ, которые теперь служили декорациями для молодого скрипача. Пестрый шарф, повязанный вокруг его лба, и такой же кушак, затянутый вокруг тонкой талии, полностью соответствовали убранству кибиток. Черные штаны в обтяжку и белоснежная рубашка с вырезанным воротом составляли с ними выгодный контраст.
