Но сейчас, когда она расстроена, когда ее любовь к Джону не находила ответа, чувствительная рождественская музыка была последней каплей для измученной души. Хелен попыталась удержаться от слез, но Джон уже заметил ее мокрые глаза.
— Что с тобой? — Он обнял ее. — Почему ты плачешь? — тихо спросил он, вытирая слезы Хелен. — Если ты боишься, что Харолд будет мстить тебе…
— Я не боюсь его, — прерывисто всхлипывая, сказала Хелен.
— Я не хочу, чтобы ты уезжала… не хочу терять тебя снова. Я хочу, чтобы ты осталась здесь со мной навсегда.
— Ты хочешь, чтобы я осталась? — недоверчиво переспросила потрясенная Хелен. — Как ты можешь говорить такое, когда все эти дни вел себя так, будто… — Она замолчала, застеснявшись своих мыслей.
— Продолжай, я тебя слушаю.
— Как будто ты не хочешь меня, — едва слышно пролепетала она.
— Не хочу?! — Страсть, прозвучавшая в голосе Джона, повергла Хелен в состояние приятного озноба. Джон схватил ладонями ее лицо и прямо посмотрел ей в глаза. — Еще как хочу! Я не просто хочу тебя, я безумно люблю тебя. Все эти дни я только и мечтал, чтобы сказать тебе об этом, но мне надо было сначала уладить дела Луизы. Я хотел быть с тобой, любить тебя, но чтобы при этом нам никто и ничто не мешало.
Сердце Хелен прыгало от радости, когда она слушала это признание в любви. Никогда, даже в самом фантастическом сне, она не могла себе представить, что мужчина может смотреть на нее так, как смотрел сейчас Джон. Его любящий взгляд говорил, что в ней заключен весь мир, весь смысл его существования, и что они теперь единое целое.
— Ничего не изменилось, милая, — горячо шептал Джон. — Я люблю тебя с первой нашей встречи и никогда не перестану любить. И для меня самым лучшим рождественским подарком будет твоя любовь и твое согласие стать моей женой.
Из телевизора продолжала литься рождественская музыка, но сейчас сердце Хелен выводило свою мелодию, мелодию радости и счастья. К тому же Джон целовал ее так страстно, что она ничего больше не замечала, кроме него.
— Обещай мне кое-что, — потребовал Джон, когда наконец с трудом оторвался от ее губ.
— Что? — спросила Хелен, у которой от радости и любви кружилась голова.
— Что ты никогда не будешь готовить для меня свой особый ягодный пудинг!
