— Может, в самом деле, допустим? — предложил Боксер. — Там все-таки командир. Он не позволит этому молодому наломать дров.
— Ни за что, — спокойно, но неумолимо ответил Интеллигент, вынул из кобуры пистолет и заслонил собой дверь в пилотскую кабину. — Только через мой труп!
— Пожалуйста! — взмолилась Стюардесса. — У меня завтра фотопробы в обнаженном виде!
— Я вас очень прошу, — со всей доступной силой убеждения произнес Аулис. — Вы не осознаете всю степень опасности! Позвольте хотя бы связаться с диспетчером! Он нам что-нибудь посоветует!
— А зачем нам чьи-то советы? — удивился Интеллигент. — Мы сами во всем разберемся. Все необходимое для объективного расследования (он кивнул на завалы из коробок и мешков) здесь имеется. Туалет исправен. Кофе вкусен. Командир рулит. Полиция разоблачает преступника. Разве наша жизнь не прекрасна?
Аулис не хотел занимать свое прежнее место, где его снова начал бы донимать занудный Соотечественник. Но полицейские, отмеченные стойким принципом ничего не менять, не позволили ему пересесть. Как только Аулис, измученный прекрасной жизнью, откинулся на спинку кресла, Соотечественник, словно вездесущий сверчок, опять затянул старую песню.
— Слышь, парень, — зашептал он. — А почему с тебя наручники сняли?
— Оправдали, — ответил Аулис, не открывая глаз. Безразличие и отупение навалились на него. Он будто был приговорен к казни, и уже отказано в пересмотре дела и помиловании, и угасли все надежды на побег, и вот он приведен на эшафот, пристав зачитывает приговор, и палач приступает к своему ремеслу — чего уж тут дергаться, суетиться, что-то говорить, к чему-то взывать?
— Я так и думал, что это не ты замочил пилотов, — начал заверять Соотечественник. — Я тебе верю, слышь? Родине не верю, а тебе верю. Она меня шибко обидела. Я ради нее — поверишь? — всю душу! А она… Ты не смей идти у нее на поводу! Ты свою голову имей на плечах, как брату тебе говорю! Теперь нам надо друг за друга держаться… Как думаешь, может, они и меня заодно оправдают?
Стюардессу посадили рядом с Аулисом, и девушка тотчас крепко обхватила его за руку и прижалась к ней, как голодная медицинская пиявка.
— Мне с тобой хорошо, — шепнула она ему в ухо. — Скажи мне что-нибудь обнадеживающее.
— Мы скоро разобьемся, — сквозь зубы процедил Аулис.
— Надо пристегнуться ремнями, — недолго подумав, сказала Стюардесса. — И широко раскинуть ноги и руки. Тогда мы уцелеем.
Аулис недоверчиво взглянул на девушку.
