— Не долго тебе сохранять спокойствие, — сказал Леонид Александрович противоположному берегу.
Обдумав в общих чертах свой план, он уложил бинокль в футляр и пополз обратно. До самой ночи чертил план расстановки орудий.
В темноте бойцы особого дивизиона расставили орудия на местности по указаниям своего командира. Лёгкие пушки, предназначенные для подавления живой силы врага, замаскировали за бугорками и кустиками поблизости от реки. Тяжёлые мортиры и гаубицы, из которых Говоров намеревался стрелять по укреплениям, поставили подальше. Разработана была система сигналов, да ещё был назначен связной к каждому орудию, чтобы связь между командирами дивизиона и командирами орудий была постоянной и мгновенной. Каждому орудию Говоров указал определённый сектор обстрела.
— И чтоб никуда в другие места не палить! — приказал он командирам на последнем совещании перед боем. — Знайте вашу цель, поражайте её и о других целях не волнуйтесь: их поразят другие товарищи. Мортирная батарея во всё время артподготовки будет долбить лёд, на который противник, как я полагаю, надеется больше даже, чем на колючую проволоку. Если нет вопросов, расходитесь на позиции.
Когда взошло солнце, наш берег выглядел так же, как и вчера — все орудия были прикрыты брустверами и замаскированы. Противнику не пришло в голову побеспокоиться. Белые проснулись, заварили чаю и стали пить его, заедая американскими галетами. И вдруг на головы посыпались тяжёлые снаряды. Тугая, раздирающая барабанные перепонки волна ударила в уши. Воздух стал плотным, наполнился гулом, свистом и треском. Фонтаны земли, камни и обломки брёвен взлетали в небо. Постепенно противоположный берег Васюгана из белого становился чёрным. В бинокль было видно, что почти ничего не осталось от ледяного катка. И ещё было видно в бинокль, как стремительно выскакивают из окопов и землянок вражеские солдаты. Пригнувшись, бегут прочь. Офицеры тоже пригибаются к земле, но орут и размахивают пистолетами, пытаясь остановить солдат. Кое-где им удалось задержать толпу. Солдаты опомнились, стали поворачивать к окопам, ложились, ползли. Нельзя было давать им опомниться, закрепиться.
Говоров подал сигнал лёгким орудиям:
— Вторая батарея, шрапнельным, огонь!
Захлопали на том берегу белые разрывы шрапнельных снарядов, начинённых пулями. Уже никакие лютые начальники не могли остановить вражеских солдат, — офицеры сами помчались прочь от берега, от убийственно прицельного огня красных пушек.
