, это дихотомия
объективного — субъективного (и то, и другое можно оценивать, если в этом есть необходимость, положительно или отрицательно, напр., объективное может быть ассоциировано с благим мировым порядком, но и с его гнётом, а субъективное — с положительным стремлением к самореализации, но и с отрицательным произволом), которая универсально применима к любой ситуации, в которой имеется более, чем один актант, и между ними есть отношение взаимодействия. Та же дихотомия объективного и субъективного, взятая в аспекте актанта, выступает как дихотомия
безличного и
личного (в данном случае имеет место совершенно понятная с точки зрения ситуации деперсонализация одной из сторон взаимодействия; она преодолевается специальным усилием в философии диалога). Заметим при этом, что к этим дихотомиям примыкает ещё одна —
пассивного и
активного, обозначающая возможное направление воздействия. Это направление является чем-то, что объединяет мир вещей и мир одушевлённых существ. И там, и там есть более активные и менее активные актанты и позиции.
Теперь прервёмся на минуту в нашем изложении дихотомий, поскольку уже здесь мы оказываемся в крайне существенной и проработанной части того, что можно обозначить как семиотическая теория продлённой (или продолжающейся) коммуникации. Эта коммуникация обязательно включает в себя какой-то механизм, какое-то устройство, с помощью которого те, кто находятся в процессе коммуникации, могут устанавливать преемственность, идентичность и адекватность статуса всех участников коммуникации, включая самих себя. В физических процессах это достигается соблюдением законов топологии. В процессах, в которых участвуют одушевлённые существа, это достигается тем, что «информационная топология» всегда может быть представлена в виде алгоритма для того, чтобы обеспечить её передачу другим актантам.
Получается, что в этих «одушевлённых» процессах основная проблема — это обеспечение узнавания идентичности самого себя как актанта, проблема, совсем не тривиальная, поскольку среда этих «информационных» одушевлённых процессов гораздо более гетерогенна, «непрозрачна», «непроницаема», чем среда физическая.
То новое, что внесли Вяч. Вс. Иванов и В. Н. Топоров в описание языковых аспектов коммуникации, связано с интенсивным использованием в одной исследовательской парадигме методов и объектов, относящихся к чистой лингвистике (иногда в её весьма абстрактной теоретической форме) и дающих в результате выводы, имеющие отношение к сравнительному (в широком смысле) языкознанию, и подходов, черпающих свою фундаментальность и фундированность в материале и проблематике сравнительной мифологии, предыстории, даже антропогенеза и сравнительно-исторической культурной антропологии во всей её глубине, включая и то, что можно назвать сравнительно-исторической психологией.
