Коротко опросив юношей, седоусый презус — штабс-капитан — кивнул головой. Аудитор встал и торжественно зачитал постановление:
— Его высокопревосходительство, командующий Виленским военным округом, генерал от инфантерии Муравьев, ознакомившись с материалами следствия, соизволил утвердить решение комиссии полевого суда, по высочайшему повелению учрежденной в городе Могилеве над мятежниками, бывшими дворянами и студента ми… осужденными за вооруженное участие в действиях Горецкой мятежнической шайки и разграбление казначейства в Горках…
Он откашлялся, обвел сидящих на скамье сверкнувшим из-под очков зловещим взглядом и продолжил:
— Далее зачитываю его высокопревосходительства собственноручную конфирмацию по означенному делу:
«По соображении со степенью вины каждого из подсудимых и более или менее деятельного участия в означенных преступлениях, определяю:
Лишив всех означенных подсудимых дворянского достоинства и всех прав состояния, сослать на каторжные работы на сроки: Ивана Кржистоловича и Михаила Янковского — на восемь лет; Владимира Рабея — на шесть лет; Евгения Лятосковича, Иосифа Лятосковича и Эразма Ростковского — на четыре года. Имущество же всех этих подсудимых конфисковать в казну, а ежели имения к ним еще не дошли, — наложить запрещение на имение их родителей, с тем, чтобы когда части из оных, кои будут следовать им по наследству, были конфискованы. Город Вильно. Генерал от инфантерии Муравьев».
Командующий войсками Северо-Западного края, наместник царя Муравьев недаром получил в народе кличку «Вешатель». Мягких наказаний он не признавал.
Седоусый презус велел всем расписаться в ознакомлении с приговором и обернулся к начальнику охраны:
— А теперь отведите всех в общую камеру.
Вскоре гражданский губернатор Могилева рапортовал Муравьеву о том, что шестеро преступников отправлены с жандармами на лошадях до Смоленска, чтобы оттуда в «Тобольский Приказ о Ссыльных» они были направлены обыкновенным порядком… «О конфискации их имущества сделано должное распоряжение, о чем он имеет честь уведомить его превосходительство господина командующего».
Жизнь перелистнула еще одну мрачную страницу.
Перед отправкой осужденных в Сибирь пани Елизавета Янковская — мать Михаила — добилась встречи с сыном. Грустные и подавленные сидели они на деревянной скамейке плохо освещенной комнаты свиданий. По коридору за дверью шагал часовой.
— У нас с отцом остается тринадцать сыновей и дочь, но от этого моя боль не легче… Ты всегда радовал нас своими способностями и энергией, но, боже мой, кто мог думать — куда приведет твой темперамент! Но ты пострадал за правду, мой мальчик. Обещай мне, что ты всегда будешь честным и твердым, куда бы тебя не забросила жизнь!
