Напоследок он все же не сдержался и надерзил:
— Премного благодарен. Наше вам с кисточкой.
Узкая извилистая тропка, похожая на глубокий укатанный желоб, тянулась от дома через темную хвойно-лиственную урему [31]. Антон семенил следом за хозяином, таким же неторопливым, как утомленный слон, то и дело сдерживая шаг, стараясь не наступить ему на пятки. Это его дико раздражало, но он благоразумно помалкивал, бросая косые взгляды на ружье, висящее у чухонца на плече.
«Кто его знает, лешака? Еще сорвется да замочит сгоряча? Лучше, от греха подальше, его лишний раз не напрягать. Да и на том спасибо, что проводить вызвался».
Сукпай оказался типичной горной речкой. Во время таежных скитаний по отрогам Сихотэ-Алиня Антон видел десятки таких же. Крутые обрывистые скалистые берега, заросшие до самой кромки непролазными лесными дебрями. Стремительный водный поток, ревущий на все лады, сметающий все на своем пути.
«Интересно, как далеко бы я тут в одиночку угреб? — подумал Антон, на секунду представив себе, что он согласился на дружеское предложение Лембита и с бешеной скоростью несется вниз по течению на неповоротливой и неуправляемой долбленке. — Не дальше, чем до первого залома! А там носом в воронку и капец! Все, приехали! — От этой картинки, нарисованной распаленным воображением, его передернуло так, как будто он добрый глоток касторки заглотнул. — Нет уж! Лучше пешедралом. Так привычнее».
Выйдя на берег, Лембит остановился, всем своим видом показывая, что дальше не пойдет. Пришло время расставаться.
— Ну, бывай. — Антон весело оскалился на него. — Всего тебе, так сказать. Не поминай лихом.
— Не помяну. — Чухонец сощурился. — Шагай уже.
— Лады, — сказал Антон, подхватил сирнапу, поправил сползшую с плеча лямку полупустого сидора, повернулся и сошел с тропы.
Он ощущал между лопатками неприязненный взгляд угрюмого хозяина заимки. Отойдя на полста метров, Антон неожиданно подвернул ногу на скользком булыжнике, потерял копье и кубарем полетел под гору.
Его тащило вниз через заросли с громким треском, поэтому звука первого выстрела он толком не расслышал. Только когда жахнуло вторично и крупной картечью сыпануло по кустам совсем рядом, он понял, осознал, что торчит у чухонца на прицеле. Антон уцепился за тонкий дубок, затормозил падение, подскочил, обрел равновесие, низко пригнулся и очертя голову рванулся в тайгу.
Первое время он несся наобум, не разбирая пути. Потом сообразил, что, потеряв из вида Сукпай, лишится единственной надежной привязки к местности, и начал забирать поближе к берегу. Он выскочил к ясно видимому просвету в лесных дебрях и припустил что есть мочи вдоль речной поймы.
