В ноздри полился приторно-сладкий запах благовоний. Антон поднял глаза и увидел какую-то смутную фигуру у тускло освещенной кумирни. Он прищурился, пригляделся.
Это был дряхлый щуплый манза с бугристой птичьей головкой, гладко выбритый спереди до макушки и с длинной седой косичкой на затылке. Он стоял на коленях, положив сухие старческие ладони на пол, что-то невнятно бормотал и бил земные поклоны перед лупатым каменным божеством. Манза кланялся истово и отрешенно. Тонкая желто-пергаментная кожа его наполовину выбритой головы лоснилась и бликовала в неровном мятущемся свете свечей, горящих в чашке с просом.
На нем была надета потертая рубаха из синей дабы [19], украшенная орнаментом. Сверху на ней — широкий передник, закрывающий колени. На ногах остроносые кожаные улы [20]. За пояс сзади заткнута вытертая усохшая барсучья шкурка [21]. Здесь же, на поясе, сбоку были привязаны длинная курительная трубка и костяная палочка для копки женьшеня.
Антон потер кулаком глаза, помотал головой, чтобы стряхнуть с себя наваждение, но оно все никак не проходило. Он закопошился, поднимаясь на ноги, а когда разогнулся, в глубине пещеры, там, где находилась кумирня, стояла полная кромешная темнота. Антон поскреб в затылке и шумно выдохнул.
«Ну и хрень! Пригрезится же такое!»
Он подошел к своей лежанке, раскинулся на лапнике и моментально провалился в сон.
К утру Чеботарь немного оклемался. Он все еще хрипло, с присвистом, дышал, дрожал в ознобе, кутаясь в набросанное тряпье, но взгляд его был вполне осмысленным. Однако Антон не питал пустых иллюзий на его счет. Он был уверен в том, что это лишь короткая последняя передышка. Очень скоро мужика окончательно разобьет лихоманка, и тогда Чеботарь уже безвозвратно впадет в полное беспамятство.
Ногу его разнесло, раздуло как бревно. Рану обметало по краям зловещим фиолетово-розовым налетом. Налицо были все признаки начинающегося заражения крови.
Антон сделал ему очередную перевязку, закрепил ногу лубком, теперь сработанным уже добротно, и твердо заявил:
— Все. Идем в поселок. И не смей мне даже заикаться про этого твоего поганого вавуха! Этот номер у тебя больше не пройдет.
— Мне нельзя в поселок, — после долгой паузы ответил Чеботарь. — Никак невозможно.
— Почему? — удивленно вскинул брови Антон.
— Ни за что нельзя, понимаешь?.. Ищут меня.
— Кто ищет? Почему?
— Тут, Антоха, понимаешь, такое дело. В общем, набрехал я тебе. Все наврал.
— Что наврал-то?
