– А я никогда не ездил в замок на своем автомобиле. Ван Тильден не выносил никакого шума, кроме музыки. Иногда он посылал за мной одну из своих бесшумных машин. Меня привозили и увозили без малейших осложнений.
Альдо хотел было вставить, что профессора в его удивительном твидовым пальто не заметить было так же трудно, как на лице нос, но удержал это замечание про себя. Адальбер продолжил беседу.
– Ну, так расскажите нам о коллекции, – попросил он. – Вы ведь ее видели, не так ли?
Профессор ответил со снисходительной улыбкой:
– Не так уж часто, но несколько раз видел. Чаще всего мы обсуждали драгоценности с историей. Мы могли спорить часами, и я обожал это время, наши споры. Больше всего разговоров вели о химере, ван Тильден обожал эту уникальную драгоценность, она его просто завораживала.
– Значит, химера находилась в коллекции ван Тильдена? – переспросил Морозини. – Но как тогда получилось, что ее не оказалось на распродаже? Кто-то ее похитил по дороге от замка к Друо? Или она была подарена?.. Впрочем, какие глупости я говорю! Вы же только что сказали, что химера была самой любимой драгоценностью ван Тильдена.
– Да, конечно. И она по-прежнему находится в замке, – спокойно заявил профессор.
Оба его собеседника посмотрели на него, словно на пришельца-инопланетянина.
– Откуда вы знаете?
– Ван Тильден сам говорил мне об этом. Постараюсь вам все объяснить. Ван Тильден купил Круа-От совсем не случайно и не потому, что хотел сделать приятное нотариусу, как тот полагает. Он знал, что какое-то время в замке жил Чезаре Борджиа. Я никогда не мог понять, что его так привлекало в этом незаконнорожденном сыне Папы, который не останавливался ни перед каким преступлением… Даже перед инцестом, потому что загадочный исторический персонаж, известный под именем «дитя Рима», был рожден от его кровосмесительной связи с сестрой Лукрецией. Той самой Лукреции, из-за которой он убил своего брата Джованни, герцога Гандии, и ее второго мужа Альфонсо Арагонского, который находился почти что в ее объятиях. Напомню, что первого мужа Лукреции, Джованни Сфорца, который никогда не прикасался к своей супруге, так как она была слишком молода, развели с ней, обвинив в импотенции.
– Удивительно «приятным» человеком был этот Борджиа, – усмехнулся Адальбер, который до этих пор мало интересовался этим семейством. – И вы говорите, что ван Тильден был очарован таким чудовищем?
– Он был очарован в первую очередь химерой, и я подтверждаю ее исключительную красоту. Необычайное искусство чеканки! А камни! В особенности изумруды! Они словно бы светятся. Мой друг Ларс понимал, что до старости он не доживет, и заранее принял меры. Какие, вы все теперь знаете: он передал замок мэрии, наложив запрет на его продажу, зато разрешил распродать коллекцию, чтобы появилась сумма, необходимая на его содержание. Что касается химеры, то она ad vitam aeternam
