— Сдавайся, — услышал он резкий окрик. Перед ним появился Бородатый.
В последней отчаянной попытке спастись Джато рванулся было вперед, но неожиданно колени его подогнулись, и он упал посреди двора.
Собаки словно взбесились: деревня никогда еще не слышала такого лая. Повсюду из своих глинобитных хижин выбегали люди — женщины и мужчины; вышли из своих домов и белые. Скоро вокруг Джато собралась толпа. Он все лежал, будто совершенно обессилев, с отсутствующим взглядом. Набедренная повязка как всегда туго облегала его бедра. Потрясенные люди молчали. Никто не задавал вопросов. Все и так было ясно.
Вдруг, словно подхваченный неведомой силой, Джато вскочил на ноги. Выхватил оба ножа.
— Уходите! — сказал он. — Не смейте ко мне приближаться. Я не вор, не насильник, я никому не причинил зла.
— Взять его! — приказал Бородатый. Два африканца-охранника, подойдя сзади, схватили Джато и обезоружили. Он не сопротивлялся, но продолжал свою речь:
— Анкобру моим предкам дали боги. А вы кто? Вы, чужаки, пришли сюда и хотите отнять у нас все — и земли, и права, данные нам богами? Хотите сделать людей Анкобры рабами, как наших братьев с севера? Да проклянут вас боги и да сокрушит вас молния небесная, да умрут все белые страшной смертью… и те черные вместе с ними, которые продались белым и предали свой народ!
Джато говорил и говорил, и тогда охранникам дан был приказ разогнать толпу, молча внимавшую его речам. Самого Джато отвели в полицейский участок. В большой комнате он увидел человек двадцать белых, рассевшихся вдоль стен. Джато поставили посредине. Выпрямившись во весь рост, обнаженный до пояса, слушал он обращенные к нему вопросы.
— Джато из Анкобры, — раздался голос, — зачем ты это сделал?
— Не спрашивайте меня, ибо такова воля богов. Наш народ должен быть свободным.
— Ты нарушил закон, совершил тяжкое преступление.
— Я это знаю.
— Ты подаешь дурной пример своим соотечественникам.
— Это не так!
Выступил вперед Бородатый:
— Как нам поступить с тобой?
— В соответствии с вашими законами.
— Следовало бы расстрелять тебя еще до рассвета. Но мы решили не делать этого, и…
— Почему же? — прервал его старый Джато.
— Мы знаем, как к тебе относятся жители Анкобры, и решили, что есть лучшие способы наказать тебя, чем расстрел.
— Если это противоречит вашим законам, поступайте, как знаете. Но если вам закон говорит, что я должен умереть, дайте мне умереть. Я стар. Ни одна душа не решилась помочь мне бороться с вами. Видно, и впредь никто не придет мне на помощь. Мне недолго осталось жить. Пусть же смерть будет быстрой. — Голос его становился все печальнее: — У меня осталась только одна дочь. Все мои жены, кроме одной, умерли либо ушли на побережье…
