— Вы бы его не узнали. Он выглядит почти нормально. Потерял еще двадцать килограмм.
— Не тяни, Стеф, — прошу я. — Твоя потрясающая новость не может заключаться в том, что Жирный Фергюсон все еще на диете.
— Ну ладно, с какой начать — плохой или хорошей?
— С хорошей, — не задумываясь, выбираю я. Пусть Мисси фыркает сколько угодно.
— Я ушла с работы! — с гордостью восклицает Стеф.
Я роняю сигарету. Мисси шлепает Стеф по спине:
— Класс!
— Ты ушла?! Ты не понимаешь, что ты натворила!
Не верится, чтобы Стеф добровольно избрала такую жизнь: скрываться от хозяина квартиры, тянуть с оплатой счетов и влезать в долги.
— Я решила, что с меня хватит. Ушла в последний день конференции — не спала почти три дня.
— Но, Стеф, может, ты еще сможешь вернуться? Ты не знаешь, каково оно здесь. Рынок труда сошел с ума.
— Подумаешь. Стану «свободным художником», — отмахивается Стеф.
У меня отвисает челюсть.
— «Свободным художником»? Ты рехнулась!
— Не слушай Джейн. Избавилась от этих мудаков — и правильно. — Мисси стряхивает пепел в мой бокал из-под мартини.
— Стеф, по-моему, тебе нужно хорошенько подумать.
Господи, я говорю совсем как Тодд.
— Поздно. Я сказала Майку, что он гнусный подонок, а Фергюсону — что от него воняет венскими сосисками.
— Ты сказала Фергюсону, что от него воняет?!
Вероятно, в этом месте я должна рассмеяться, но в меня вселился дух Тодда, и я потеряла всякое чувство юмора.
— Хуже: я порекомендовала ему обратить внимание на такое замечательное изобретение современности, как дезодорант.
Мисси хохочет:
— Самый убойный прикол за весь вечер!
— Хоть кто-то оценил. — Стеф с обидой косится на меня.
— Смешно, — соглашаюсь я, но не смеюсь. Мне не дает покоя эгоистичная мысль: теперь почти все мои друзья, кроме Тодда и Кайла, безработные. Бесплатного пива ждать не от кого. — Ты уверена, что уже никак нельзя вернуться? — с надеждой спрашиваю я.
— Я не вернулась бы даже за удвоенную зарплату, — заявляет Стеф.
— Так их, сестренка! — Мисси поднимает бокал с мартини и чокается со Стеф.
— Но если твой уход — хорошая новость, то даже страшно подумать о плохой.
— Действительно. Ну… не знаю, как сказать, поэтому просто скажу как есть.
Я жду.
— Ну, в общем, дело в том… — Стеф останавливается и тревожно смотрит на меня.
— Выкладывай, не тяни.
— Ладно. Слушай. Короче, это касается Майка.
— Ну? — осторожно говорю я, стараясь особенно не надеяться, что его выгнали или что с ним случилось что-нибудь ужасное — например, подцепил где-нибудь проказу.
