— Ой, тетя Висса! Там у соседнего колодца схватили этого, который к тебе захаживал… Даттама…
— Ой, — говорит девица Харсоме, — что же делать?
А Харсома побледнел и спросил:
— Какая стража? Желтая или со шнурами?
Девочка говорит:
— Со шнурами, как у вашего дяди…
Харсома кинул девочке монетку, та ушла. А Харсома сел на ларь и, улыбаясь, стал качать светильник так, что масло капало сквозь резные щели.
— Все в порядке, — казал Харсома. — Дядя мне обещал: раз колдун, значит, убьют при попытке к бегству.
Помолчал и добавил:
— Так я и знал, что попадется. Вот ведь — книжники! Механизмы делать умеют, а как до дела: еще не пошел, а уже споткнулся. И Арфарра такой же. И такие-то умники советовали Иршахчану!
Тут, однако, девица расстелила шелковый матрасик, забралась за полог с глициниями, и им с Харсомой стало не до разговоров. Когда Харсома ушел, девица вынула Даттама из ларя и говорит:
— Ну, как ты себя чувствуешь?
— Да, — сказал Даттам. — Мне Арфарра рассказывал про истинное познание : исчезают слои и пелены, пропадают опоры и матицы, остаешься ты один на один с Великим Светом… Вот я, кажется, понял, что значит, без опоры, без матицы, один на один с Великим Светом.
Свесил голову и добавил:
— И умирать не хочется, и жить тошно…
— Да за что ж ты ему так опасен? — полюбопытствовала девица.
Даттам промолчал, а сам вспомнил документы, которые подделывал по просьбе Харсомы. Да еще Даттам мог показать, что это Харсома свел его с богачом Арраветом…
Утром Даттам встал: девица укладывает узлы, на столе — палочки для гадания, рядом в черненой плошке — бульон с желтыми глазками.
— Поешь на дорожку, — говорит девица.
— Это из чего сварено? — говорит Даттам.
— Это, — говорит девица, — меня мать учила, как человека хитрым сделать.
Даттам пригляделся: а в одном из глазков свернулся каштановый волосок, совсем как у Харсомы.
А девица продолжала:
— Мне сегодня ночью Золотой Государь приснился. Говорит: брось все и иди с Даттамом в Иниссу, в деревню к бабке. Суп — супом, а без подорожной и один ты у третьей заставы сгинешь.
Даттам доел суп, посмотрел на нее и подумал:
«Верно, Харсома — большое дерево, что ты не хочешь стоять под ним во время грозы.»
До Иниссы дошли через месяц. Была весна: ночи усыпаны звездами, земля — цветами. Ручьи шелестят, деревья в зеленом пуху, плещутся в небе реки. Крестьяне пляшут у костров, ставят алтари государю и селу, и восходит колос, как храм, отстроенный с каждой весной.
У Даттама сердце обросло кожурой, он научился обманывать людей — особенно крестьян. Про крестьян он думал так: царство мертвых, еда для чиновников. За сколько времени постигнешь книгу — это зависит от тебя, а за сколько дней созреет зерно — от тебя не зависит. Механизм можно улучшить, а строение зерна неизменно, как планировка управ. Вот крестьянин и привыкает быть как зерно, разве что портится от голода и порой пишет доносы небесным чиновникам, именуя их молитвами.
