— А чего врут? В гранате, мол, баран, в баране — изобилие. Нет тут никакого златого барана, один златой гранат.
— Дурак, — отвечает ему тот, кто постарше, с усами, как у креветки. Баран — это же символ.
— Символ чего?
— Изобилия.
— А гранат?
— А гранат — символ барана.
— Не вижу я барана, — вздохнул деревенский.
Вот они вощат башмаки и пьют вино, и вдруг деревенский как закричит:
— Вот он, баран!
Однако, то был не баран, а просто соткалось из воды одноногое и одноглазое — и — ужом по дереву. Усатый стражник онемел, а деревенский схватился за лук и выпустил одну за другой, по закону, три гудящие стрелы: с белой полоской, с желтой полоской, с синей полоской. Злоумышленник вскрикнул и исчез. Подбежали — нет никого, только валяется персиковая косточка, да пропуск в сокровищницу, как дынная корка. Креветка подобрал этот пропуск и вдруг говорит:
— Да я же этого человека знаю! Как есть колдун.
А младший пересчитал гранаты и говорит:
— Гранаты все на месте. А вот интересно знать, можно украсть барана без граната? Или гранат без барана?
* * *
Вечером Даттам вернулся к Арравету. Вошел в аллею: меж резных окошек свет, на террасах копошатся, как муравьи на кипящем чайнике, желтые куртки… Даттама притащили в гостиную, там все вверх дном, сейф в виде золотого барана раскурочен, и лицо у Арравета, как вареная тыква. Один стражник пригляделся к Даттаму и вдруг ахнул:
— Стойте! Это ж колдун! Хотел стащить золотой гранат с дерева справедливости, да растаял в воздухе. Только с документом чары ничего не смогли поделать.
— Ага! — говорит начальник с синей тесьмой. Ясно, откуда у хозяина столько золота, и кому этот студент таскал гранаты.
Арравет засмеялся и говорит:
— Ты еще передо мной поползаешь, желтая крыса. А колдовства не бывает.
Начальник ухмыльнулся и говорит:
— Собирали губкой золотую воду… Стали выжимать, а она пищит: «Мое, мое…» Откуда ж твое, когда государево?
Размахнулся и ударил Арравета ногой в живот. Тут за стеной закричали, — глядь, стражники волокут старшую жену конюшего, — полосы паневы разошлись, из прически сыпятся шпильки. А за ней — командир стражи несет восковую куклу в белом нешитом хитоне.
Командир сел за стол и стал заполнять протокол: колдовали, наводили порчу на наследника. Женщина заплакала:
— Это не наследник, это соседка… Он мне изменял, — и показывает на мужа.
— Нарушение супружеской верности — запишем. Только шурин ваш уже показал, что материя на кукле — с подола светлейшего наследника…
