Что-то упиралось Мартине в лицо. Что-то, от чего исходил теплый сладковатый запах, напоминавший свежескошенную траву английских лугов теплым летним днем. Или клубнику на Уимблдоне. Или розовые сады лондонского Гринвич-парка, куда однажды школьников возили на экскурсию.
Но было в этом запахе и что-то еще, дикое, экзотическое и… африканское.
Африка!
Мартина вдруг вспомнила, что она лежит вовсе не в гамаке в саду безопасной сельской Англии. Она сейчас в самом сердце дикого африканского заповедника, стоит черная ночь, кто-то обнюхивает ее и, возможно, даже собирается съесть. Мартина осторожно приоткрыла один глаз. На нее смотрела пара огромных жидких черных глаз, обрамленных невероятно длинными ресницами.
— Ты спас мне жизнь, — прошептала Мартина.
Белый жираф нервно хмыкнул и отшатнулся, как напуганная лошадь. Мартина осторожно встала. Белый жираф возвышался над ней, словно башня. Небо немного расчистилось, и в бледном лунном свете Мартина смогла разглядеть это удивительно красивое создание. Жираф светился, как залитый солнцем снег.
Мартина протянула руку, но жираф отошел еще на шаг, фыркая и переступая с ноги на ногу. В одной из прочитанных ею книг о диких животных говорилось, что жирафы обычно довольно добрые создания, но в случае опасности могут очень сильно лягнуть длинными передними ногами. Однако что-то подсказывало Мартине, что этот жираф ни за что ее не обидит.
Она снова протянула руку и сделала несколько шагов вперед.
— Все хорошо, — успокаивала она жирафа. — Все хорошо. Я не обижу тебя, только поглажу.
На этот раз жираф стоял спокойно. Когда пальцы девочки коснулись его кожи, он задрожал от страха, но не отодвинулся. Через руку Мартины прошел электрический разряд — точно такой же, как от прикосновения Грейс. Странно, но Мартина вдруг поняла мысли жирафа. Непонятно откуда, но она знала, что его зовут Джереми, сокращенно — Джемми. А еще девочка знала, что Джемми одинок. Так же, как и она.
— Мне тоже одиноко, — заверила Мартина жирафа. — Пять недель назад все, что я любила, погибло в огне. Теперь я живу с бабушкой, которой не нужна, и хожу в школу, в которую совершенно не вписываюсь.
Белый жираф внимательно посмотрел на нее. И не ответил. Вместо этого беспокойно отошел назад, чтобы Мартина больше не могла до него дотронуться. «Наверное, — подумала девочка, — он ждет знака, он боится и пока не доверяет мне». И разве можно его за это винить? Если она хочет подружиться с жирафом, придется сначала доказать, что она не причинит ему зла. Но как?
