В комнату в сопровождении двоих Избранных Воителей вбежал Уэджер.
— Ни хрена себе! — воскликнул он, вляпавшись в лужу крови. — Это еще что такое?
— Откуда я знаю, — скривился Коннор.
— Ага, — согласился Уэджер. — Воняет. А кроме того, это, как мне кажется, могло привести в действие сигнал тревоги. Думаю, подкрепление уже летит сюда со всех ног, так что самое время сваливать.
— Удалось извлечь что-нибудь полезное из базы данных? — спросил Коннор, беря с одной из стоявших у стены тележек полотенце и пытаясь стереть с кожи и одежды липкую, похожую на кровь субстанцию.
— Я скачал все, что смог. Конечно, с этим можно было бы разбираться веками, но я постарался сосредоточиться на файлах с наиболее интригующими названиями.
— Надеюсь, этого хватит. Уходим.
Соблюдая прежние меры предосторожности, воины покинули здание храма. Они внимательно озирались по сторонам, однако никто не заметил Старейшего, чье темно-серое одеяние надежно маскировало его в тени.
Так никем и не увиденный, он стоял молча.
И улыбался.
— Где лейтенант Уэджер? — спросил Коннор, озирая подводную пещеру, что служила базой недовольных политикой Старейших.
Над их головами на сотнях плоских экранов, словно фильмы, разворачивались события, происходившие в сознании тысяч медиумов-Спящих, не пребывавших в настоящем сне. Подвешенные в Сумерках, они скорее бодрствовали, чем спали, однако были далеки от полного понимания происходящего.
Люди называли процесс внушения подсознательных мыслей гипнозом, однако, как ни назови, суть дела сводилась к возможности наблюдения и контроля, осуществлявшихся из этой пещеры. Старейшие отслеживали их и не позволяли Кошмарам использовать потоки подсознания для проникновения в пространство смертных.
— В задней части, командир, — доложил Избранный Воитель, стоявший на страже у водоема, — единственный известный вход и выход.
Кивнув, Коннор повернулся и зашагал по каменному тоннелю. Проложенный в самом сердце горы, он, казалось, не имел конца и к тому же не позволял ориентироваться благодаря множеству — тысячам! — боковых арочных проемов по обе стороны. За каждым из них находились похожие на трубки стеклянные емкости, в которых пребывали в состоянии своеобразного стаза потенциальные Старейшие. Кто же попадает в эти емкости и почему содержится в таком состоянии, еще только предстояло выяснить.
Честно говоря, Коннору от всего этого было не по себе. Он испытал глубочайшее потрясение, поняв, что прожил века, не имея реального представления ни о мире, в котором живет, ни о Старейших, которые этим миром правят. Сейчас ему становилось тошно при мысли о том, как отмахивался он от предложений Эйдана задуматься насчет многого из того, что оставалось необъяснимым. Он просто отказывался замечать то, что издавна не давало покоя его другу.
