На звук её голоса, громыхая деревянными башмаками и на ходу протирая глаза, появляется Кунти:
— Желаю здравствовать, мэм–сахиб!
— В чем дело? — сухо бросает госпожа Ананд.
— Дело к вам есть, — как всегда хриплым голосом негромко произносит Кунти. — Личное.
— Какое ещё личное?
Кунти незаметно кивает ей: дескать, плохи дела. Г оспожа Ананд немного бледнеет, но тут же берет себя в руки.
— A–а, понимаю… Как же, как же, помню… В ночной суматохе две ваши девушки получили травмы. Ты уже видела их? — поворачивается она к Бэле.
Бэла ничего не может понять. Она всю ночь не сомкнула глаз, ходила из дома в дом, навещала больных ребятишек. И решила непременно пойти утром к главному санитарному врачу. Только на рассвете забылась тревожным сном… И вдруг точно гром среди ясного неба — приезжает чиновник из ЮНИСЕФ! Да вдобавок ещё Анджу и Манджу не вернулись… Может, кто‑то ещё пропал?
— У нас тут, тетя Джоти, какое‑то непонятное заболевание, — будто не расслышав слов госпожи Ананд, с трудом произносит Бэла. — Детская болезнь какая‑то! За последние несколько дней шестнадцать человек…
— Я непременно навещу их, — не глядя на неё, говорит госпожа Ананд. Словно заворожённая, следит она за каждым движением Кунти и, помолчав, добавляет: — Что тебе сказать? Все из‑за этого раззявы Гхоша…
Кунти выходит первой, госпожа Ананд спешит следом за ней. Обе торопливо шагают в сторону флигеля.
Тяжело дыша, вбегает Рамратия.
— Может, для мэм–сахиб чаю приготовить?
— Да–да, приготовь, пожалуй, — откликается Бэла. — И позови, пожалуйста, докторшу… Ну, ту самую, что обычно приходит к нам.
Недовольно ворча и шаркая башмаками, приплелась Муния: она получила нагоняй за то, что спала, когда ей надлежало стеречь у ворот.
— Ну, чего бубнишь спозаранку? — добродушно журит её дочь. — Может, змея укусила? Заклинанье от укуса знаешь? Ну, выкладывай, что ещё там.
— А что ещё там может быть? Кунти точно бхуты оседлали. Набычилась — того и гляди пропорет рогом.
— А тебя‑то как занесло туда? Кругом столько места, а её так и тянет во флигель, будто мёдом тут кормят! Намалюют что‑нибудь на воротах, вот тогда попрыгаешь!
