Выбросив из памяти все, что довелось перенести ей, она начала новую жизнь. К ней вновь вернулась вера в людей — снова зазеленел взращённый любовью росток в выжженном зноем саду.
Эти два года были лучшими в её жизни.
А в 1943 году её вновь захлестнул водоворот. Это было какое‑то наваждение, но ей совсем не хотелось освобождаться от чар.
Тюрьмы были переполнены: битком набиты не только камеры, но и карцеры, изоляторы, комнаты для свиданий. Здесь вперемешку сидели все — здоровые и больные, уголовники и политические, представители правого крыла и левых сил, террористы, авантюристы, любители острых ощущений.
Среди них оказался и заключённый по имени Рамакант. Он был как все — один из многих, но почему же тогда Бэла тайком вздыхала о нем ночи напролёт, ворочаясь без сна на жёстких нарах?
Партия Банкебихари оказалась пустышкой, а сам Банкебихари — дешёвым фигляром, болтуном и позером; в нем не было ничего даже отдаленно похожего на истинного крантикари. С Банкебихари все ясно, а вот как быть с Рамакантом?
Кто больше по душе Бэле — партия, к которой принадлежал Рамакант, или сам Рамакант?
С Банкебихари она постоянно боролась, как могла, а узнав о его смерти, твердо сказала: «Одним подлецом на земле стало меньше». Но что так влечёт её к Рамаканту, заставляя радостно колотиться сердце? Каждое его слово звучит для неё как откровение!
После выяснилось, что Рамакант давно уже готовил побег из тюрьмы.
Нет, нет! О планах Рамаканта она ничего не знала, а если б случайно узнала, то всеми силами постаралась бы удержать его от побега. Какой тут побег, когда у него открытая форма туберкулеза: оба лёгких поражены. Ему бы месяцев пять отдохнуть, подлечиться в хорошем санатории.
Нет, нет! Откуда ей было знать, что план побега был спрятан в корешке той самой «Рамаяны», которую, отправляясь в тюрьму, она купила в книжной лавке Рамасинха? Она и не подозревала об этом.
И она не упала в обморок, когда до неё дошёл слух о том, что Рамакант погиб. В тот миг ей почему‑то вспомнились отец и мать, и она заплакала, чуть слышно всхлипывая… Куда бежал он? За смертью? Ноги привели его на берег Ганги. Он был уже на середине реки, когда его настигли и втащили в лодку. Но он не сдался — вырвался… чтоб навсегда обрести свободу!
И, наверно, в последнюю минуту… в последнюю минуту он вспомнил о ней. В то утро, зайдя к нему в изолятор, она в шутку решила привязать его к кровати его же собственным ремнем, потому что тюремный врач прописал ему полный покой. Не слушая её, Рамакант нервно расхаживал из угла в угол. Когда она сказала ему о своем намерении, он, вспыхнув, будто отрезал: «Привязать? Так вот, запомни: Рамакант не признает никаких оков, кто бы ни накладывал их — власти или женщина! Не признает и никогда не признает!» Она обиделась и выпалила: «Не признает — погибнет!»
