Большое литературное наследие оставил Рену. Много в его произведениях светлого, лучезарного. Много и темного, беспросветного. Однако какими бы трагичными ни были ситуации в произведениях Рену, его творчество — будь то объёмистый роман или короткий, в несколько страничек, рассказ — пронизано светлым оптимизмом, автора никогда не покидает вера в человека, в его нравственные устои и созидательные силы. О чем бы ни писал Рену, всюду он стремится показать, что, несмотря ни на что, самое прекрасное в Индии — это её народ, талантливый, трудолюбивый, исполненный внутреннего достоинства, терпения и выдержки. Именно он, индийский народ, выведенный в многочисленных образах человека–труженика и борца, именно он — основной герой произведений Рену. Это и Бэла Гупта, через все жизненные невзгоды пронесшая свою незамутнённую веру и душевную чистоту, и её возлюбленный Рамакант, без колебаний отдавший жизнь во имя свободы, и прелестная в своей простодушной наивности деревенская девушка Гаури Дэви, умеющая так заразительно смеяться и так проникновенно петь песни. Писатель любуется их трудолюбием и оптимизмом, их долготерпением и душевной красотой, на них возлагает свои надежды и упования. Предлагаемая повесть позволит полнее представить самобытное творчество замечательного писателя–гуманиста Пханишварнатха Рену — выдающегося художника слова, который ушел из жизни в 1977 г., когда ему едва исполнилось пятьдесят шесть лет.
В. Чернышев
В полночь со стороны женского общежития донёсся отчаянный грохот: какой‑то поздний визитёр ломился в ворота. Бум! Бум! Бум! — разносилось по всей округе.
Из соседнего переулка послышались возмущённые крики, ругань, разноголосый собачий лай. В ответ, перекрывая шум, угрожающе взвыл черный лимузин, стоявший у ворот общежития. Собаки залились пуще прежнего.
— А ну, открывай!.. Открывай, кому говорю! — еле различимый за собачьим лаем, орал хриплый мужской голос.
Наконец сквозь грохот из‑за ворот донеслось писклявое:
— Кто там?
— Открывай!
Бум! Бум! Бум!
Пронзительные сигналы машины. Отчаянный лай.
— Кто там?..
Так продолжалось несколько минут, пока старая привратница по имени Муния не открыла наконец калитку:
— Кого ещё тут носит в такую… — И тут же поперхнулась, различив в темноте рослую фигуру личного шофера госпожи Ананд, а когда завидела саму мэм–сахиб[2], выходящую из машины, вовсе перетрухнула старуха — сердце того и гляди из груди выскочит.
Да и как тут было не перепугаться. Мэм–сахиб даже на приветствие не ответила — едва ступив на асфальт, принялась отчитывать перепуганную насмерть Мунию:
