– Игорь, отставить! – орёт ему Мхов. – Отставить, всё нормально!
Но подскочивший Игорь уже оттесняет батюшку и прикрывает собой хозяина, который, морщась, растирает ушибленное колено.
– Что случилось?! Кто кричал?! – это уже школьный охранник приступает к исполнению обязанностей.
– Там! – отец Даниил показывает на дверь химкабинета.
За дверью уже не кричат, девушка вполголоса подвывает: «Ой, мама, мама, мамочка…» Охранник, а за ним остальные спешат на голос. И видят: лаборантку, в три погибели согнувшуюся над раковиной, в которую хлещет вода из крана; опрокинутый стул рядом со столом, жидкость, разлитую здесь же по полу, разъедающую этот пол; чуть поодаль резиновую перчатку; разбитую склянку толстого стекла с короткой надписью на одном из осколков. HCl. Соляная кислота.
Всё ещё не веря, Мхов подходит поближе и с ужасом видит, что нет, всё очень плохо: лаборантка, корчась от боли, пытается смыть кислоту с обожжённого лица. Тогда он, перекрывая её стенания, громко приказывает телохранителю:
– В машину её! В больницу! Живо!
Игорь, как соломинку, поднимает девушку на руки, в сопровождении школьного охранника и беспрерывно крестящегося батюшки покидает кабинет. Мхов тоже выходит, но идёт в противоположную сторону, туда, где скрылся Алексей. За его спиной клокочет густой бас: «Все по местам! По местам!» Это отец Даниил загоняет в класс свою высыпавшую на переполох малолетнюю паству.
Алексей выходит из туалета, что-то насвистывая, вытирает руки носовым платком. Увидев шагающего навстречу отца, он от неожиданности вздрагивает, застывает на месте, произносит:
– Ты…
Но наверное что-то такое есть в лице Мхова, что Алексей замолкает, съеживается, закрывает лицо локтем. И правильно делает, потому что Мхов с ходу, не останавливаясь, жёстко бьёт его по лицу ладонью, потом ещё, пробивая защиту, и ещё. Голова Алексея, мотнувшись из стороны в сторону, в конце концов принимает привычное положение и тогда сын, глядя на отца из-под локтя полными ненависти сухими глазами, говорит:
– Ты сумасшедший…
Мхов кончиками пальцев чувствует, что одно единственное лишнее слово может вывести ситуацию на качественно новый уровень зла, поэтому, вцепившись в плечо сына и сжав зубы, буровит одно и то же:
– Иди в класс… успокойся… иди в класс… успокойся… иди в класс.
Алексей вырывается и, как-то весь уменьшившись, припускает по коридору. Мхов некоторое время смотрит ему в спину, потом заходит в туалет, расстёгивает ширинку над унитазом. Моча тяжёлой струёй ударяет в белый с жёлтыми потёками фаянс, мелкие брызги весело посверкивают в неоновом свете. Мхов тупо глядит на свой член, на скудеющую струю, напрягшись, выжимает из себя остатки ненужной жидкости, стряхивает последние капли и вдруг отчётливо понимает, насколько он по большому счёту лишний в этом мире, в этом городе, в этой зассаной школьной уборной.