Все остальное — это не страшно. Если какой-нибудь шизик пришьет старушку в подъезде, — это, знаете ли, не имеет ко мне отношения. Мне не нужны люди, которые могут пришить старушку в подъезде ни за что ни про что. Это первые кандидаты в наполнитель для железобетона. Я, кстати, справлюсь с ними эффективней, чем вы, потому что суду нужны доказательства, а мне достаточно подозрений.
Сергей молча ждал, что будет дальше.
— Уберите ваших людей из подъезда на Садовой, — сказал Сазан, — уберите с Кропоткинской. Занимайтесь полезными делами, — переводите старушек через улицу и ловите сексуальных маньяков. А Гуня и без вас получит свое.
— Мне пора, — сказал Сергей.
Он долго возился в передней, надевая сапоги.
Валерий шуршал на кухне пакетами и наконец вышел, держа в руке большую пластиковую сумку. Сумка была доверху набита деликатесами.
— Что это? — спросил Сергей.
— Человечина. Дочке. Пусть поест.
— Моя дочка не станет есть краденого.
Валерий усмехнулся.
— Вы не слишком легко отказываетесь за дочку?
Сергей почувствовал, что немилосердно краснеет, а съеденная за завтраком ветчина шевелится в животе. Он взял пластиковую сумку и побежал вниз.
— Сергей Александрович!
Валерий стоял на верхней площадке.
— Ну?
— Перед тем, как стрелять в следующий раз из пистолета, — прочистите ствол. Мы туда забили пулю другого калибра. Если бы вам вздумалось пострелять, он бы разорвался у вас в руках.
«Рыцарь, — подумал Сергей. — рыцарь, как же! А я-то, дурак, решил, что Сазан не побоялся остаться без оружия в одной квартире с вооруженным милиционером».
Прошло три дня, — но о Мефодии Баркине, он же Гуня, не было ни слуха, ни духа. Две организации гонялись за ним — государственная милиция в лице Сергея Тихомирова и акционерное общество закрытого типа, возглавляемое Валерием Нестеренко и помещавшееся в теплом подвале на Цветном. Но Гуня как в воду канул. Он не появлялся в квартире на Садово-Кудринской, он не появлялся на пустой и холодной даче в Гелищево, и его мать и отчим, в своей квартире в одном из арбатских переулков, ничего не слышали о нем.
Девятого апреля, в десять тридцать, в кабинете Валерия раздался звонок.
— Валерий Игоревич?
Голос был незнакомый.
— Мне порекомендовал обратиться к вам Александр Семенович Цоя. Меня зовут Ганкин, и я член правления банка «Ангара». Дело в том, что наш банк переживает известные трудности… — Я в курсе, — сказал Валерий, — вам следовало обратиться к кому-то раньше.
Трубка молчала. Потом в трубке что-то хрюкнуло, и собеседник Валерия сказал:
