— Доктор Сакс! — Нетерпеливый голос сестры Сулу прервал мои размышления. — Я уж решила, что вы уснули или еще что-то. Мои бедные руки болят, а вы не издаете не звука. Я тут сверхурочно поработала с вашим тяжелым гипсом. Я двигала его во все стороны до упора. Только не говорите мне, что вы ничего не чувствовали.
— Сестра Сулу, — сказал я серьезно, — я не чувствовал совсем ничего. На самом деле я все ждал, когда же вы начнете.
Сестра Сулу, так добросовестно помогавшая мне, покачала головой и ушла, все еще растерянно и непонимающе качая головой. «Он казался таким славным, таким нормальным, таким разумным, — должно быть, проносилось за ее гладким яванским лбом, — а теперь он ведет себя так странно!» Она встревожилась бы еще больше, если бы видела сквозь стеклянную дверь мои действия, и уж совсем пришла бы в растерянность, догадайся она о том, что я думал и чувствовал. «Странность» она сочла бы слишком слабым выражением. Пожалуй, она и вообще не нашла бы подходящего слова на собственном, моем или вообще любом языке для описания невероятного характера того, что я испытывал.
Как только она ушла — я сообщил ей, что лишился аппетита и в ленче не нуждаюсь, — я сразу же взялся за свою ногу с острым, изумленным и почти яростным интересом. В тот самый момент я не узнал собственной ноги. Она была полностью чужой, не моей, незнакомой. Я смотрел на нее, совершенно не узнавая. У меня бывали — как бывают у нас всех — неожиданные странные моменты неузнавания, jamais vu10; они кажутся сверхъестественными, пока длятся, но проходят очень быстро, и мы возвращаемся в знакомый и привычный мир. Однако сейчас это ощущение не проходило, а становилось глубже и сильнее.
Чем дольше я смотрел на гипсовый цилиндр, тем более чуждым и непонятным он мне казался. Я больше не мог чувствовать ногу как мою, как часть меня. Она словно не имела ко мне никакого отношения. Она была абсолютно «не-я» — и в то же время присоединена ко мне, более того — была моим продолжением.
Должно быть, дело в гипсе, сказал я себе. Такой огромный предмет — он кого хочешь собьет с толку, хотя странно, почему только теперь он стал так сильно меня тревожить. В конце концов, гипс мне наложили в Одде в субботу. Так почему я теперь, в четверг на следующей неделе, нахожу его таким странным, нелепым объектом, не имеющим ко мне отношения?.. Все было совсем иначе, когда я смотрел на гипс в Одде — я совершенно ясно помнил, что находил его не только защищающим и удобным, но и дружелюбным и радушным, уютным теплым домом, который приютит мою бедную ногу до тех пор, пока ей не станет лучше. Теперь он вовсе не выглядел Дружелюбным или теплым. Не мог я и представить себе, как такое могло быть в прошлом. С другой стороны, не казался он и отталкивающим, недружелюбным или враждебным — он не казался вообще никаким, не имел никаких качеств.
