К нам прибило несколько мексиканцев, а японцев прибило к отхожему месту. Этим парням как-то не везло по жизни. С одним латиносом мы летали чуть ли ни в обнимку несколько часов. Пытались оттолкнуться, но на следующей волне вновь хватались друг за дружку, словно бы сила гравитации между нами внезапно возросла тысячекратно. Он поддерживал меня, я – его, оба молились своим богам, стонали и плакали. Я несколько раз сильно ударился головой и спиной о борт и бочку из-под воды, и несколько раз приземлялся на кого-то, кто уже не двигался, зарывшись лицом в песчано-водяную кашу. Было душно. Хотелось пить. Время тянулось как рижская жвачка. После нескольких часов взлётов и падений я нащупал пистолет под рукой, и решил, что если начнём тонуть – сразу пущу себе пулю. Только не в лоб. В лоб – это, наверно, неприятно. В сердце. Но ствол не пригодился. Через бесконечное количество времени качка стала уменьшаться, потом заскрипели канаты, ржаво лязгнул люк, и мы увидели хмурое небо, с которого лился несильный дождик. Мы поглядели вокруг, друг на дружку – и ужаснулись. Из песка торчали руки, ноги, головы. У засыпанных людей не было сил выбраться даже из-под двадцатисантиметрового слоя мокрого песка вперемежку с дерьмом, финиками и рваной одеждой. Я сел, опершись спиной в борт и вытянув ноги. Перед глазами всё дёргалось и плыло. Разглядел наверху пулемёт, но рядом с ним никого не было. Дальше на мостике стояли, как прибитые, двое в банданах. Этим всё было нипочём! В стекле кто-то маячил у штурвала. Песок местами шевелился, по нему ползали и из-под него выбирались сами или с посторонней помощью. Некоторые тела не шевелились. Я смотрел на этот кошмар, а в голове было только одно: неужели кончилось? Неужели я жив? Мексиканец лежал рядом на спине, сложив руки перед лицом, и что-то шептал, глядя в небо. Лицо у него было всё в крови. Я поднял его голову и понял, что у парня разбит нос. Дождь разбавлял красное до оранжевого и смывал на некогда белую рубаху мексиканца. Тот был примерно моего возраста, худой, с наколками в виде какого-то орнамента на лице.
– Прорвались! – громко сказал я ему. – Бог – не Яшка, узрел, что нам тяжко. (Так иногда говорила Анфиса Васильевна, наш классный руководитель в школе.)
– Тячко. Узрэ. Товарищ. Русски – да. Помоч. Янки нет. Моска и Мексико – дружба. Хорошо вива! – и он поковылял к своим.
Из наших погибли трое. Я не запомнил их имён. Рядом с ними мы откопали трупы двух мексиканцев. Ещё троих латиносов нашли в разных местах трюма. Трупы четырёх господ из Находки валялись около китайцев. Китайцы показали нам, чтоб мы тащили их к себе. Китаец умер один. Японцев – двое.
