Новости смотреть не стала, какой смысл… Добралась до постели и легла спать. Во сне было хорошо и уютно, снились дети, внуки, маленькая Санечка… Даже ноги совершенно перестали болеть, впервые за долгие годы…
Она не заметила, как сон стал вечным, и ушла совершенно счастливой за несколько часов до того, как волна, вырвавшаяся на свободу после разрушения каскада волжских ГЭС, накрыла Самару…
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Тихонько гудел мотор «уазика». В тусклом свете лампочки блокнот казался желтым. И на эту желтизну ложились черным буквы и цифры, подводящие мрачный итог.
От бригады осталось ровно четыреста пятнадцать человек. И пара сотен гражданских. Женщины, дети. Сидят сейчас в относительно целой столовой. В жилое состояние приводят по мере сил. Матрасы стелют. Занавески вешают…
Из боеспособного личного состава – двенадцать офицеров, семь прапоров, остальные – сержанты и солдаты. Из последних около четверти – сверхсрочники. Некоторые участие принимали. Это гуд.
Из плохого – ребята с ума сходят. Начинает доходить, что не игра это. А жизнь реальная. Злая, страшная и кровавая. И рестарта не будет. Как ни проси. И раненых человек шестьдесят. Из них примерно сорок до утра не доживут.
Зато боксы и склады почти целые. Завтра – первую роту на разбор жилых, за второй – снабжение, третью – в боевое охранение. На всякий случай, вдруг полезет кто. БТРы откопаем – будем ими рыть.
– Думаешь? – на соседнее сиденье залез Сундуков. Пьяный, но еще нормальный. – И правильно. Кому-то думать надо. А кому-то голыми руками камни разгребать, потому что стоны из-под них НЕ ПРЕКРАЩАЮТСЯ!
– Рома, успокойся. А то спрошу, какого черта нажрался и гонишь.
– А такого, Вова. Нашел я их. – Остекленевший взгляд капитана уткнулся в темноту за лобовым стеклом. – Все. Верил во что-то, надеялся, а теперь – кончилось. Глебыч! – обернулся вдруг ротный к Пчелинцеву. – Будь человеком – разреши уйти.
– Куда? – не понял майор.
– Туда, – ткнул Сундуков пальцев вверх. – Края Вечной Охоты, или как там оно…
– Крыша совсем поехала? – осторожно уточнил комбат, прикидывая, как бы половчее капитана заломать, если за пистолетом потянется.
– Совсем, – неожиданно согласился Сундуков. И замолк. Снова продолжив только через несколько минут: – Прости, Глебыч. Я ведь тоже не железный, сам понимаешь.
– Понимаю. – Майор обнял ротного. Капитан, прошедший обе «чечни», зацепивший краем таджикских «вовчиков» с «юрчиками», не плакал. Он выл. Тихо и страшно.
