Из будки выходит пакистанский полицейский. Он явно собирается прекратить проход. Какая-то женщина позади нас кричит:
- Брат мой, пропустите нас, не закрывайте ворота!
Талиб-охранник оборачивается, подходит к пакистанцу и говорит ему что-то так резко, что тот безмолвно отступает и прячется за своей деревянной будкой, понимая, что талиб может и выстрелить в него. Даже пакистанцы боятся...
А вот моего отца пакистанец не опасается. Как только мы оказываемся по другую сторону ворот, к нам подходят двое пограничников: важный вид, на плече автомат, в руках стек.
- Ваше разрешение?
Отец протягивает паспорт. Никакого разрешения предъявлять не требуется, и пакистанец прекрасно это знает, он попросту вымогает деньги.
- Куда вы направляетесь?
- В Пешавар. Моим жене и дочери требуется лечение.
Папа сопротивляется: он ненавидит взяточничество чиновников. В действительности эта территория принадлежит нам, пакистанцы просто украли ее! Они не у себя дома и осознают это - даже пытались заставить Наджибуллу подписать официальный документ с отказом от этих территорий... прежде чем убили его. Я знаю, о чем сейчас думает отец, глядя в лицо вору-пакистанцу: "Ты у меня дома, в МОЕЙ стране, и смеешь требовать денег - у меня, афганца! Это не просто рэкет, это оскорбление, и оскорбил ты мою Родину!"
Но что сделано, то сделано. Хуже всего то, что ни одна страна не выразила протеста, даже не посочувствовала Афганистану.
В конце концов папа достает пятьдесят рупий. Пограничник отрицательно качает головой:
- Этого недостаточно, господин! Нужно по пятьдесят рупий с человека!
На этот раз отец выходит из себя и повышает на пограничника голос:
- Что это значит? Чего вы хотите? Ждете, чтобы я устроил скандал?!
Раздосадованный пакистанец вынужден сдаться:
- Хорошо, пусть будет пятьдесят... Ладно... Можете проходить!
Пятьдесят пакистанских рупий - сумма небольшая, что-то около доллара, но для моего отца это дело принципа. В занятом талибами Кабуле за все нужно платить наличными, так работает вся экономика. Все наши наличные деньги папа получает от своего поверенного в Пешаваре, который распоряжается оставшимся небольшим капиталом и ведет дела.
Папа в ярости. Отдав деньги, он бросает сквозь зубы:
- Я еду в Пакистан последний раз в жизни!
Теперь нужно найти машину, которая довезет нас до Пешавара. Симпатичный на вид шофер тут же затевает разговор. Мы от этого отвыкли - в Кабуле водители такси не вступают в беседу с пассажирами, никто никому не доверяет.
