— Это та самая девушка, которую зовут Жемчужина? — спросил однорукий мужчина достаточно громко, чтобы она услышала его. Глаза его светились любопытством.
Маргарет была шокирована. Этот человек, которого она видит впервые в своей жизни, называет ее Жемчужиной!
— Все в порядке? — спросил лорд Дейд. По выражению его лица Маргарет догадалась, что он слышал ее разговор с сестрой.
— Похоже, мы покидаем Астли, — спокойно сказала она.
— Понимаю. — Его взгляд скользнул мимо нее на лорда Дорнтона.
— Лорд Дейд, — очень серьезно и очень холодно произнес дядя, — вы не проводите мистера Соамса домой? Я бы не хотел его видеть в своей коляске.
Дейд кивнул.
— Да, и не окажете ли мне честь встретиться за завтраком в моем клубе? Есть кое-что, о чем бы я очень хотел поговорить с вами.
Маргарет подумала, что дядя выглядит очень расстроенным. Что же такого сообщила ему та девушка?
— Завтра в восемь. — Дейд бросил последний взгляд на Маргарет, и Дорнтоны быстро покинули цирк Астли.
Вечер неожиданно закончился, а причину тому знали лишь Господь Бог, ее дядя и продавщица апельсинов.
Судя по выражению, появившемуся на лице дяди Гарольда, как только дверца коляски закрылась за сестрами Дорнтон и их кузеном, поспешное отступление было каким-то образом связано с ней.
— Не думаю, что тебе будет приятно выслушать тот вопрос, который мне задала обычная продавщица апельсинов, Маргарет, — серьезно сказал он.
— И что это было? — Ее сердце сжалось.
— Она спросила, которую из юных леди зовут Жемчужина.
Маргарет пораженно уставилась на него, не предполагая, что последует за этим.
— Почему ее так волнует мое имя?
Лицо дяди потемнело. Маргарет взглянула на Аллана, ища хоть какой-нибудь намек на то, что так тревожит его отца, и увидела в его глазах тревогу и даже жалость.
— Затем она спросила меня, правда ли то, что ты любишь надевать мужскую одежду, — глухо продолжил лорд Дорнтон, — и правда ли, что ты в таком виде посещаешь фехтовальный салон. Она достоверно знала, что ты бросилась между двумя своими любовниками, прежде чем они успели проткнуть друг друга. Она даже осмелилась намекнуть, что я — один из этих любовников, так как ей сказали, что они оба сидят в ложе.
Маргарет поежилась. В основе этой пышно расцвеченной сплетни лежала правда. То, что от нее осталось, однако, казалось почти комичным в своей неправдоподобности. Она могла бы посмеяться над этим, если бы не суровое выражение лица дяди.
— Где она слышала подобную глупость? — вмешался Аллан.
