А сокровище, которому надоело уже стоять на месте жертвой бабушкиных нежностей, порывался было бежать.
— Куда ты? Куда?.. Постой… Сейчас обед!
— Я, бабушка, только в сад… Поглядеть малину… Не осыпалась ли вся… Осталось ли хоть немножко…
— Сколько хочешь есть… Ведь у меня нарочно и поздние сорта посажены… Ну! Его уж и след простыл! Настоящий огонь, огонь, да и только!
Гришу к обеду пришлось искать по саду целые полчаса, и из-за этого задержали подачу обеда, но бабушка только ласково погрозила ему пальцем и на окрик отца: «Ты что же это, повеса, себя ждать заставляешь?» — старушка миролюбиво прибавила:
— Ну уж на первый день прощается!
Нечего и говорить, что девочкам такое своеволие не сошло бы даром.
Из этого первого знакомства Женя вывела заключение, что бабушка — добрая баловница, совсем такая, как описывают в сказках. Но уже скоро она убедилась, что Александра Николаевна хотя была и добрая по существу, но детей баловать не любила. Напротив, она была очень требовательна к Наде, а особенно к ней, Жене, как к старшей, и только одному Грише прощалось и позволялось все.
— Ты, матушка, девочка, тебе следует вести себя благопристойно, как подобает барышне! — толковала она внучке при малейшем проступке.
Конечно, Женю возмущала такая несправедливость, и она не раз со свойственной ей прямотой высказывала бабушке, что та к Грише пристрастна.
— Скажите, указчица какая! Значит, Гриша больше заслужил, если я его больше ласкаю! А тебе до этого дела нет, мала еще рассуждать-то!
Вообще Женя заметила уже через несколько дней, что она бабушке не особенно нравится, и, оскорбленная в своем самолюбии, стала от нее удаляться и держаться в стороне.
Александру Николаевну это сердило.
— Холодная она у вас, неласковая… — говорила старушка с неудовольствием сыну и невестке.
— Девочка очень застенчива… — вздумала было заступиться мать.
— Ну уж этого я не замечаю! Напротив… слишком смела в другой раз!
— Но шалит она мало…
— Я шалостей не боюсь, нашалит ребенок — я прощу, а вот уж строптивости или дерзости не потерплю!
Впрочем, дети мало были со взрослыми, а больше проводили время в саду.
Дом у бабушки, как и сад, поражал Женю своими размерами. Блуждая по длинным коридорам и разным закоулкам дома, девочка иногда воображала себя в каком-нибудь аббатстве, описания которых читала в детских английских книжках. Только в этом аббатстве было слишком много людей и мало таинственности. У бабушки «дворня» — так звали тогда штат прислуги — состояла из ста с лишком человек. Одних горничных было больше двадцати; бабушка гордилась, что таких вышивок и кружев, как у нее приготовлялись, не было во всем уезде.
