Символизм алхимии, в особенности «coniunctio», или «мистического брака», элементов при создании золота, казался Юнгу несущим в себе неподдельное сходство с процессами индивидуации и переноса и контрпереноса. Архетипические механизмы, лежащие в основе всех трех процессов, лучше всего отражены в алхимическом тексте 1550 г. «Rosarium Philosophorum», который Юнг взял за основу для своей главной работы по контрпереносу «Психология переноса» (1946).
Хотя в этой работе перенос и не описывается детально, там представлены основные идеи Юнга и передается основной опыт переживаний аналитической стороны алхимического равенства. Во-первых, ситуация аналитика и пациента в целом символически представлена в образах алхимических «адепта» и его «сестры», глубоко вовлеченных в процесс создания «золота», происходящий в алхимической лаборатории. По мере того как они проводят эксперимент и наблюдают элементы, становится очевидным, что и между ними происходит взаимообмен. У каждого из них есть свои сознательные и бессознательные части, которые, в свою очередь, притягиваются друг к другу. Центральное взаимодействие происходит между бессознательными аспектами каждого и их взаимным влечением. Это и есть сердце переноса и контрпереноса.
Взаимное смешение бессознательных частей каждого участника — анимы мужчины и анимуса женщины — представлено в сериях образов Розариума. Эти серии показывают «Короля» и «Королеву», постепенно сближающихся друг с другом (сначала — одетых, затем —обнаженных), соединяющихся сексуально (coniunctio), затем умирающих — вследствие чего появляется маленький человек (душа), которая возносится и затем возвращается, приводя в итоге к возрождению и сотворению «гермафродита» или Самости. Эта завершающая тема андрогина соответствует возрождению целостности пациента.
Мое поверхностное описание не вполне отражает всю тонкость образов и архетипических превращений, лежащих в основе отношений пациента и аналитика, как это изображалось Юнгом. Юнг украшает свой текст и эти серии образов с помощью дальнейших амплификации из сказок, антропологии (брак между двоюродными братом и сестрой) и других алхимических текстов. Наибольшей клинической проницательности, по моему мнению, он достигает, когда описывает, как терапевт переживает различные моменты этого процесса.
Он особенно подчеркивает, что такова судьба аналитика — быть психологически зараженным пациентом, и это просто следует принять как факт (Jung, 1946, р. 177). Другими словами, в юнгианском анализе обычно ожидается возникновение сильного контрпереноса. Аналитик должен суметь привнести в анализ не только свою восприимчивость, но также профессиональные навыки и свою (надо надеяться) относительно здоровую душу. Временами аналитик также будет испытывать смятение, физическую угрозу, чувствовать себя захваченным тем же «туманом», что и пациент (туманом, который теперь окутал и аналитика). Как говорит Юнг:
