Они сели на террасе кафе, на солнышке. Других посетителей не было. На той стороне улицы начинался парк Берси, где Босманс только что повстречал двойника Маргарет или ее саму в ином воплощении с пустой детской коляской.
— Мне, пожалуйста, воду с мятным сиропом. А вам что заказать?
— То же самое, — отозвался Босманс.
— Вам нужна квартира какой, примерно, площади?
— Ну… Обычная однокомнатная.
— В таком случае могу предложить вам целый ряд на выбор и здесь поблизости, и на том берегу Сены.
Он указал на те самые небоскребы на набережной, неподалеку от парка, которые Босманс недавно внимательно рассматривал, поскольку не видел их прежде.
— Совсем новый район? — спросил он.
— Да, эти дома построили лет пять назад, не более того. Я сам живу в одном из них. Каждое утро перехожу через мост и уже в агентстве. В старом Париже почти не бываю.
— А в старом Аннеси? — осведомился Босманс.
Его реплика застала собеседника врасплох. Но сидел он по-прежнему прямо.
— Ах да… Вы уже говорили… что встречали некоего Бойаваля в Аннеси…
Он натянуто улыбнулся.
— Вы прежде жили в Аннеси?
— Нет, но у меня были друзья оттуда, и они мне рассказы вали о Бойавале.
— В незапамятные времена, должно быть.
Его улыбка стала более искренней, дружелюбной.
— Сорок лет назад, не меньше, — ответил Босманс.
Наступило молчание. Седой человек склонил голову, будто готовился сделать важное признание и подыскивал слова. Потом внезапно выпрямился и больше не сводил с Босманса серых глаз.
— Не знаю, чего уж вам наговорили друзья… Сам я почти ничего не помню.
— Ничего особенного. Тот Бойаваль мог войти в сборную Франции по лыжному спорту.
— Тогда мы с вами говорим об одном и том же человеке.
Его голос внезапно стал хриплым, черты лица смягчились, в улыбке проглянула грусть, — Босманса удивила эта перемена. Он заметил, что у Бойаваля рябоватая кожа на скулах, будто с помощью ультрафиолетового или инфракрасного излучения мог разглядывать это лицо в мельчайших подробностях. Тот, чтобы скрыть смущение, отхлебнул мятного сиропа и произнес после паузы:
— Хотя нет, я ошибся… Ведь он давно уже не тот…
Его кожа вновь стала гладкой, землистый оттенок исчез. Босманс недоумевал, как произошло это превращение. Словно его собственное зрение утратило остроту, не воспринимало больше ультрафиолетовых и инфракрасных сигналов. Тот снова с трудом подыскивал слова:
— Вы правы, мсье, прошло больше сорока лет…
Он зябко поежился.
— А кого именно вы знали из жителей Аннеси?
