— Не рановато ли? — посмотрел он в зеркало заднего вида.
— В самый раз, — решительно ответила я…
Когда мы подъехали, Рогожское старообрядческое кладбище уже закрывалось.
— Опоздала, — сообщил сторож у входа.
— Пустите меня… пожалуйста… очень надо… сегодня… — голосом бедной родственницы попросила я. Жалобный голос и изможденный вид сработали.
— К кому идешь?
— К Морозову.
— Савве Тимофеевичу?
— Савве Тимофеевичу.
— Он в это время, — сторож посмотрел на часы, — посетителей не ждет.
— Меня — ждет! — выпалила я. — Точно ждет!
— Хм… — сторож покачал головой и открыл калитку. — Проходи. Только ненадолго. И смотри, коли не ждет! — услышала я уже вслед. — Он мужчина суровый…
Я почти бежала. Справа каркнула ворона. За ней — другая. Недовольно и зловеще.
«Все как и должно быть вечером на кладбище», — почти удовлетворенно отметила я.
Слева, наконец, появился большой крест белого мрамора.
«Успела!» — Прислонившись к ограде и прикрыв глаза, я замерла…
…Перед уходом, тихо сказала вслух:
— Сколько бы лет ни прошло, я расскажу о тебе правду. Всем. Обещаю.
И в этот момент услышала хлопанье крыльев. Белоснежный голубь опустился на могильный крест и, наклоняя головку то вправо, то влево, внимательно разглядывал меня черными глазами-бусинками…
…Поздно вечером в квартире раздался телефонный звонок. Голос Ерошкина был едва слышен сквозь шум помех.
— Что в редакции? Отказали?
— Отказали.
— Я так и думал.
— Вы знали?!
— Конечно, знал.
— Почему не остановили меня?
— Проверка на прочность необходима. Особенно историкам. Рукопись в мусорном ведре?
— Что-о-о?!
— Понял. Так что дальше? Что вы решили?
— Была на могиле Саввы…И поклялась, что напишу о нем правду. Напишу. А вы меня знаете. Я свое слово держу.
— Что ж… — голос Учителя дрогнул. — Я рад, девочка, что в тебе не ошибся, — перешел он на «ты». — И верю — у тебя все получится. А в тот день, когда будешь держать в руках написанную тобой книгу о Савве, — помолчал, — вспомни обо мне. Ведь это благодаря мне он стал… героем твоего романа.
…Шли годы. Застой, пятилетка пышных похорон, перестройка и гласность, путч, победа над коммунизмом, ваучерная приватизация, снова путч и снова победа… над самими собой, дефолт и снова медленное возрождение страны, измученной социальными экспериментами. И все это время — медленная, кропотливая работа по сбору материалов для книги, проверка версий и разочарование от тупиков. Персонажи книги уже говорили и действовали, порой, стыдливо замолкали и прятались, иногда пытались оправдаться и объясниться… но, главное, они ожили:
