В безветренную солнечную погоду мы подолгу любили смотреть, свесив головы с бревен волнорезов, в чистую прозрачную воду реки. Даже в самом глубоком месте были видны светлые камни на дне, зеленая трава, коряги ну и, конечно же, рыба и раки. В верхних слоях сверкали своими серебристыми боками стайки прожорливых «баклей» (уклеек), чуть поглубже степенно плавали чернохвостые красавцы голавли, стремительно бросавшиеся на все, что падает в воду. Почти у самого дна копошились сорожки (плотва), ельцы и подусты. На песчаных отмелях, по пятнистым и черным спинкам легко угадывались стаи пескарей и сентявок. Иногда на них устраивали облавы несколько небольших полосатых окуньков или неторопливый соменок распугивал их в разные стороны.
Если сидеть на мосту тихо, особенно в конце лета, то можно было увидеть, как из глубины медленно поднимается темный обрубок толстой палки – это страшный хозяин здешних мест, килограммовая щука. Все рыбешки старались, не роняя достоинства, не спеша покинуть опасное место, а тот, кто спешил, суетился и вел себя, не как все, обычно вызывал у щуки агрессивное поведение и настигался стремительным броском этого ненасытного хищника. Было видно, как этот «крокодил», схватив поперек зазевавшуюся уклейку или голавчика, медленно опускается с добычей на темное дно, под корягу. Можно было часами наблюдать жизнь подводных обитателей, изучая их повадки и привычки. Особенно доставляло удовольствие кормежка рыб. Наловив кузнечиков, бабочек, стрекоз, в общем все, что летало или прыгало, мы пристально смотрели, как кормятся шустрые голавли и хариусы. Кормили рыбу и ягодами и всем, что оставалось не съеденным нами самими.
А мы были прожорливыми и всеядными. Ели все, что росло рядом: и «зеленые лепешечки» и кислицу, обирали кусты черемух, боярки, полевой клубники, лесной земляники и ежевики. В пищу шел дикий лук, щавель и дикая редька. Нередко болели животы, но это быстро проходило. Первым в апреле выбрасывал свои стрелки дикий лук, со вкусом чеснока, затем мы лопали нежные листья молодого щавеля, закусывая круто посоленным черным хлебом. А уже в конце мая созревала на солнцепеках первая черемуха и клубника. На Южном Урале, не в пример другим местам, черемуха довольно вкусная и сладкая, хотя тоже вяжет рот, а зубы от нее чернеют, как у поросят. В лесу мы собирали мелкую кислицу, дикую смородину, на опушках обирали «калачики». Все это собранное добро, что сразу не было съедено, рассовывалось по карманам, когда мы шли к реке купаться и часть припасов доставалось нашим друзьям-рыбам. К концу лета они настолько привыкли к таким кормежкам, что при нашем появлении, не убегали вглубь, а наоборот подплывали поближе к нам и ждали подачки. Самые хорошие куски, как всегда, доставались самым смелым рыбешкам.
