Первые огромные льдины ушли, ушел и так напугавший меня стремительный мутный поток. Берег вновь обнажился и лишь изредка на него наползали вновь и вновь крупные, метров в пятьдесят, льдины. Вода прибывала на глазах. Вот на холмик, где я только что стоял, стала наползать, осыпаясь и шипя, очередная громадина. Сзади ее подпирали не мене мощные сородичи. Срезав холмик она развернулась, раскололась, ее задний кусок стал стремительно уходить под воду, под тяжестью наползавших на него глыб льда. Шум, треск, всплески падающих в воду кусков льдин, все это очаровывало и внушало преклонение перед силой разбушевавшейся природы.
Опять меня, как раньше в раннем детстве, поразила мощь реки, мощь движущегося ледяного панциря, весом в несколько тысяч тонн. Показало всю слабость и тщедушность человека и его дел, в сравнении с могучими силами природы. Через многие годы, будучи в Братске, стоя на нижнем бьефе плотины ГЭС, у подножия скалы, наверху которой располагались меговаттные трансформаторы, я вновь поверил в силу человека и его разума. Огромная трехсотметровая скала вибрировала от мощных трансформаторов – человеческого творения. Силы человека выходят на уровень природных.
Много раз мне приходилось наблюдать ледоходы, но такую мощь, когда идет сплошная льдина, от берега до берега и длиной в несколько сот метров, я видел впервые. Обычно мы заставали, идущие по реке льдины в двадцать и меньше метров в диаметре, нередко запрыгивали на них и использовали, как плоты, загоняя в заливы и рукава.
Ледоход обычно длился несколько дней, вода все прибывала и прибывала, становилась все темней и начинала выходить из берегов. Еще там, где ты вчера бродил в резиновых сапогах и ловил рыбу в мутной воде сеткой-подъемником, сегодня несется сильный поток мутной весенней воды.
Излюбленным местом наших юношеских похождений - Роща, с очередным половодьем теряла по несколько громадных, в три обхвата, высоченных ветлы. Мощный поток и удары льдин, постепенно, за двадцать с лишним лет, скосили все вековые деревья. Особенно гибель деревьев ускорилась , когда люди прорыли канал для спрямления русла реки. И хотя по этому каналу вода шла мощным потоком лишь в половодье, а летом он мелел так, что можно было перейти его, не снимая сапог, он и решил судьбу некогда непреступной рощи. Как только выше Рощи укрепили берега бетонными плитами и нарастили их и прорыли канал, вся мощь паводка устремилась на эти гигантские деревья. Через пять лет от былой красы не осталось и следа. Лишь в памяти немногочисленных пастухов, рыбаков да бывших заключенных, работавших на ДОКе, остался этот громадный зеленый массив. Взрослые, видевшие Рощу во всей красе, давно ушли в мир иной, остались в живых лишь несколько бывших пацанов, что считали ее своей, затевали в ней игры и не раз ночевали в ней у костра. Теперь эти пацаны сами уже старики, их годы сочтены и уходят они, как когда-то деревья в их любимой Роще.
