– Я не понял, это что за домашняя дрессировка? Мальчик самостоятельно цветы поливает? – вслух удивился Генка.
– Тихо, – шепнула я, – это любимая оранжерея матери.
– Тогда понятно. Ну что, с чего начнем?
– Письменный стол и рабочие шкафы. Что у нас со временем?
– Ограничено. Но ты тщательно смотри, второй раз, может, не удастся прийти.
– Это почему же?
– Вот попрут меня из органов по твоей милости, дорогая.
– В том смысле, что я очень тебе дорога? – хихикнула я. – Не выдумывай ерунды, ты у нас ценный специалист.
– Незаменимых у нас нет, как известно с советских времен.
Так, болтая и шутливо препираясь, мы обыскали рабочий стол Николая, шкафы и полки. Записной книжки нигде не было. Мы переглянулись и посмотрели еще раз, дублируя друг друга.
– Может, он ее в сейфе держит? – растерянно предположил приятель.
– Никита осматривал сейф в вечер своего приезда, говорил – пустой, – не поняла я юмора.
– Женька, я шутил вообще-то.
– Ну почему? Если много ценных контактов, такой блокнот зачастую прячут от чужих глаз, могут и в сейф. Давно ничему не удивляюсь.
В двери показался Никита, который к тому времени справился с поливом растений.
– Давай подключайся, а то меня на службе уже потеряли, – заявил Генка.
– Не нашли? Странно. Она всегда на виду лежала.
– В кабинете?
– Ну да!
– Давайте посмотрим и в других местах. Вдруг твой отец брал ее зачем-то и не положил назад.
Для очистки совести мы осмотрели все остальные комнаты в квартире, даже кухню и помещение прислуги. Никита порылся во всех своих шкафах, так, на всякий случай. Через некоторое время стало совершенно ясно, что записная книжка загадочным образом пропала из квартиры.
Я приободряла совсем поникшего мальчишку как могла.
– Мы попробуем другие пути. Не расстраивайся, найдем этого Копылова. Вот, – кивнула на приятеля, который заново опечатывал квартиру, – товарищ полковник поможет.
– Чем это, интересно? – бормотнул Генка.
– Да вот, не придумала еще.
– Ага, думай, но не забывай, что мои услуги дороги.
– Знаю, знаю. Ужин! Не меньше!
Генка, мельком взглянув на часы, присвистнул и умчался на работу. Никита захотел еще раз проведать отца в больнице. Я не была против – полезно проверить бдительность охраны. А то они все хорошие при начальстве, а «кот из дому, мыши в пляс».
Получить в бюро пропусков разрешение пройти в отделение реанимации не составило труда. Петр Семенович оставил распоряжение еще утром. Недовольная, какая-то дерганая девушка нашла в журнале фамилию «Алмазов» и выписала пропуск, не глядя на нас, не уточнив мою фамилию и не спросив документы. Мы показали бумагу равнодушному скучающему охраннику на входе. Тот едва бросил беглый взгляд и кивнул, мол, проходите.
