В это время медсестра ставила больному капельницу, так что нам не позволили зайти в палату, пока она не закончит все предписанные процедуры. Я оставила Никиту, который нервно топтался под дверью, то и дело наступая на собственные бахилы.
– Никита, я ненадолго, только с лечащим врачом переговорю.
– Хорошо, – кивнул мальчишка. – Я тут побуду.
– И никуда, лады?
– Ок.
Чуть дальше по коридору находилось уютное фойе, заставленное цветами в горшках и огромных кадушках. В центре находился допотопный телевизор и небольшой продавленный диванчик напротив. Такая зона отдыха, организованная персоналом для больных и посетителей.
– Петр Семенович, вы не будете возражать, если мы здесь поговорим? – махнула я в сторону диванчика.
– Конечно, здесь довольно удобно. Но мне требуется прояснить кое-что.
– Вся во внимании. – Я устроилась таким образом, чтобы не терять из виду больничный коридор. Это самая удачная позиция – ведь я должна держать Никиту в поле зрения. И мне не хотелось, чтобы он слышал наш разговор с врачом, мало ли что тот поведает о состоянии здоровья Николая.
– В первую очередь я должен прояснить, кем вы, Евгения, не знаю отчества…
– Можно просто Женя.
– Спасибо, так кем вы являетесь Николаю Алмазову, не совсем понял. Степень родства, я имею в виду.
– Никем, – легко бросила я, решив не обременять себя ненужной ложью.
– О, в таком случае ничем не могу помочь. Обсуждать состояние больного я могу только с близкими родственниками старше шестнадцати лет. Или с официальным опекуном несовершеннолетнего ребенка.
– Я, конечно, не опекун, но как раз являюсь официальным представителем Никиты Алмазова.
– На основании чего?
– Вот этой бумаги, – я протянула врачу составленный накануне договор о предоставлении охранных услуг. Умница Никита заранее прописал в нем пункт, позволяющий Евгении Охотниковой получить доступ к любого рода информации о состоянии здоровья Николая Алмазова. Даже к той, которую врач счел бы конфиденциальной.
– Что ж, – пробормотал Петр Семенович, возвращая мне бумагу, – у вас довольно широкие полномочия.
– Да. Так что я хочу поговорить с вами о здоровье Николая. И о травмах, повлекших смерть Марины Алмазовой. Еще мне хочется попросить вашего разрешения опросить персонал.
– Начинается, – доктор рассерженно хлопнул рукой по валику дивана, – всегда и во всем виноваты врачи. Да будет вам известно, родственники или представители каждого третьего умершего в больнице пациента забрасывают жалобами главврача больницы.
