– Значит, никто не насторожился? Хорошо, у меня к тебе всего пара вопросов. Кто мог прислать для тебя пирожные, есть идеи?
– Нет. Я всю голову сломал, даже в фирму по доставке звонил. Они ответили, что доставку оплатили, а остальное их не интересует. Если оплачено наличными, как в данном случае, имя заказчика не фиксируется. Чисто теоретически у меня в Лондоне есть знакомые, но с чего вдруг им присылать мне лакомства? Так что идей нет.
– А скажи, получив любимые «корзинки», сколько штук ты съел бы сам?
– Ну, смотря по аппетиту, мог и все, если бы ребят рядом не было.
«Твои приятели своей прожорливостью, скорее всего, спасли тебе жизнь, – очень хотелось сказать мне, – а тот факт, что их было пятеро, да и ели они не на пустой желудок, спас им жизни. Плюс все молодые, здоровые», – но я промолчала. Все то же чутье подсказывало, что мальчишка не отнесется серьезно к моим словам.
– Никит, уточни, так когда произошла история с отравлением?
– Не понял, число какое было?
– Нет, по хронологии событий. Ты получил телеграмму из дома…
– …на следующий день после отравления ребят, – на лету подхватил мою мысль мальчишка.
– Вот видишь, какой вывод напрашивается?!
– Не вижу. Какой?
– Если допустить, что авария не была случайностью, а ты сам съел презент от незнакомца, то что?
– Что? – позеленел мальчик.
– Двумя несложными ходами устранена вся семья.
– Глупости! Быть такого не может. У нас нет врагов. И с аварией, в которую попали родители, еще не все ясно, так что давай не будем больше об этом, ладно?
– Хорошо, как скажешь. Но у тебя есть информация к размышлению, как говорил герой одного старого фильма. – Я улыбнулась, пытаясь шуткой смягчить свои жестокие слова.
До конца полета оставалось совсем немного времени, около сорока минут, по моим подсчетам. Стюардесса в последний раз провезла тележку с напитками. Я взяла какой-то сок, пила его медленными глотками, мысленно ругая себя на все лады. И зачем полезла с этими разговорами? Чутье? Кому оно нужно? Как говорил один мой знакомый: «Чутье к делу не пришьешь». А Никита разнервничался еще больше и, кажется, обиделся.
– Знаешь, я ведь и ошибаться могу, – решила я его успокоить.
– Да, думаю, ты действительно ошибаешься. – Суховатый тон мальчика без слов подтверждал, что он намерен замкнуться в себе.
– Давай, когда самолет сядет, обменяемся телефонами, на всякий случай. Вдруг я все-таки захочу сделать экспертизу моего турмалина? Мы ведь так и не выяснили, к какому типу он относится.
