— Вы опять шутите, мессир? Как же можно воевать в горах? Здесь и без боя продвигаться почти невозможно. И врагу здесь просто неоткуда появиться. Они же не вырастут из-под земли, как гномы. А если бы и выросли — им же войско не построить.
— А они и не будут строить войско. Мы не увидим шеренги врагов. Многие из нас вообще ничего не успеют увидеть — они и на том свете не узнают, откуда могла прилететь стрела, если кругом никого не было. Здесь за каждым камнем может сидеть по сарацину, а камней, как видите, кругом предостаточно.
— Так что же, по-вашему, мы уже проходили мимо камней, за которыми сидели сарацины?
— Нисколько в этом не сомневаюсь. Да вы иного сарацина могли за камень принять. Они умеют сливаться с местностью получше любой ящерицы.
Король похолодел, подумав, что в случае внезапного нападения он даже не сможет толком размахнуться своим мечём — нет места. А мысль о том, что его подстрелят из засады, как кабана на охоте, была, кажется, страшнее самой стрелы.
— Они действительно могут напасть прямо сейчас?
— Конечно, могут. Но не станут. Здесь они не смогут уничтожить всё наше войско, а именно такова их цель — чтобы ни один рыцарь не покинул эти горы. Они нападут позже. Впереди перевал. Места будет больше. Там они обязательно нападут.
— Хвалёные тамплиерские лазутчики вам уже, конечно, обо всём доложили?
— Наших разведчиков хвалят не напрасно, но здесь не было необходимости их обременять. Горцы непредсказуемы только для тех, кто с ними никогда не сталкивался, а на самом деле их хитрости удручающе однообразны. Они обязательно нападут на перевале.
Эти неожиданные откровения заставили Людовика утратить остатки самообладания. Он приглушённо зарычал:
— Так что же ты молчал до сих пор? Я половину войска послал вперёд, на тот самый перевал. Там уже, может, бой идёт. Они же от нас на полдня пути оторвались. Ты слышал, как я отдавал приказ. Почему молчал?
— Потому и молчал, что слушал. Как же можно слушать и говорить одновременно? Слушал и склонял голову перед мудростью вашего величества. Господь не покидает вас, Он вложил в вашу душу то единственно верное решение, которое здесь только и можно было принять. Зачем же мне было отверзать свои недостойные уста?
Людовик сразу остыл. Наконец-то тамплиер начал говорить с ним, как с королём. Де Бар, между тем, продолжал:
— Мы подоспеем как раз тогда, когда наш авангард уже примет бой. Я не стал вас предупреждать, потому что шум боя мы услышим загодя и успеем подготовиться. Сарацины уже захлопнут свою ловушку, а мы её разомкнём. Ведь мы ударим им в тыл, когда они уже ввяжутся в бой.
