Пат наконец застегнул жилет.
— А, черт с тобой, — кисло сказал он. — Будь по-твоему. Но если меня вышибут за обыск без ордера, ты будешь устраивать меня в свое уголовное агентство.
— Буду.
Я повернулся к Фоли:
— Дик, ты останешься снаружи. Следи за выходом. Никого не трогай, но, если выйдет наша девушка, проследи за ней.
— Так я и знал, — взвыл Дик. — Только начинается что-нибудь интересное: будь любезен, торчи на углу!
По дорожке, обсаженной кустами, мы с Патом Редди подошли к парадной двери дома и позвонили. Дверь открыл большой черный человек в красной феске, красной шелковой кофте, рубашке в красную полоску, в красных шароварах и красных туфлях. Он загородил собой весь проем; в холле за ним было темно.
— Мистер Максвелл дома? — спросил я.
Черный покачал головой и произнес что-то на непонятном языке.
— А мистер Элвуд?
Снова мотание головой. Снова непонятные слова.
— Тогда поглядим, кто есть, — настаивал я.
Ответом была тарабарская тирада, в которой я разобрал три исковерканных слова: «хазаин», «нет» и «дома». Дверь стала закрываться. Я припер ее ногой. Пат показал свою бляху.
Мавр плохо знал английский, но полицейские значки узнавал.
Он топнул ногой позади себя. В глубине дома оглушительно ударил гонг.
Черный навалился на дверь.
Опираясь на ту ногу, которая тормозила дверь, я наклонился в сторону, чтобы достать черного. Я ударил его снизу в живот. Редди бросился на дверь, и мы ввалились в холл.
— Черт, коротышка толстый, — кряхтя произнес негр с чистейшим вирджинским выговором. — Ты меня ушиб!
Мы с Редди уже шли по холлу, погруженному во тьму. Я споткнулся о ступеньку лестницы.
Наверху раздались выстрелы. Стреляли, кажется, в нашу сторону. Пули в нас не попали.
Многоголосый гвалт — визг женщин, крики мужчин — то усиливался, то затихал; усиливался и затихал, словно там открывали и закрывали двери.
— Наверх, мой мальчик! — рявкнул мне в ухо Редди.
Мы взбежали по лестнице. Того, кто стрелял в нас, не нашли.
Перед лестницей была запертая дверь. Редди вышиб ее плечом.
Все залито голубоватым светом. Большая комната, сплошной пурпур и золото. Кавардак, перевернутая мебель, сбитые ковры. Перед дверью в дальнем конце лежала серая туфля. Посреди комнаты валялось зеленое шелковое платье. И — никого.
Вместе с Патом мы бросились к двери, где лежала туфля. Дверь была закрыта занавеской, но не заперта. Редди распахнул ее настежь.
В комнате три девушки и мужчина пригнулись в углу, на лицах — страх. Ни Майры Банброк среди них, ни Реймонда Элвуда, никого знакомого.
