— Говорил бы ясно. За свои деньги еще шарады разгадывать, — ворчала Овчарка, — а может, он давно ума решился. Нельзя же все время в келье сидеть, есть сухари и молиться.
Они вышли из монастыря через центральные ворота и остановились возле стенда с картой Бабьего острова, чтобы полюбоваться, как солнце садится за бухту Благополучия. Каменные стены монастыря стали розово-оранжевыми.
— Давай я тебя щелкну, — предложила Васса, — очень уж небо красивое.
Но Овчарка ее не слушала. Она смотрела на карту.
— Васса, я сейчас умру. Видишь, написано — Щучья бухта?
— Ну?
— А ниже написано — Большая губа.
Воцарилось молчание.
— Как ты думаешь, сколько отсюда до нее? — наконец спросила Овчарка.
— Километров восемь, не больше.
— Тогда пошли.
— Все равно до темноты не успеем.
— Возьмем велосипеды. Там, возле турбюро, прокат. Побежали.
В прокате они заплатили за три часа и узнали, что Большая губа — пустынный пляж, который тянется целых пять километров.
— Там гнездятся полярные крачки, — добавил мужик, который выдавал им велосипеды.
— Ничего, мы их не обидим, — отозвалась Овчарка, пробуя большим и указательным пальцами, хорошо ли накачаны шины.
— Да я знаю, что не обидите. Но остров ведь заповедный. Нужно купить разрешение в лесхозе для того, чтобы ездить по острову, иначе оштрафуют.
— У нас времени нет еще переться в лесхоз.
— Да он уже и закрыт.
— Значит, заплатим штраф, если нас застукают. Покатили, Васса.
Сумасшедшие девчонки расплатились тысячерублевой бумажкой и умчались, даже не дождавшись сдачи, будто за ними дьявол гнался по пятам.
Коза пробовала бежать вровень, но стала отставать и в конце концов, поняв, что за подругами ей не угнаться, встала на дороге и жалобно заблеяла, глядя в их сторону.
— Может, подождем ее? — спросила Васса, которой стало жаль козу.
— Еще чего. Мне надо узнать, кто Каретную замочил, а не с козлами возиться.
Овчарка выдохлась после трех километров пути. Они сели у дороги в траве. Но даже и пяти минут не просидели — на них, потных, слетелось целое облако комаров. Они вились над головами, жужжали и кусались.
— Черт, ну и зверье! — сказала Овчарка, размахивая веткой.
— Это называется гнус, — отозвалась Васса.
— Да, подходящее для них названьице!
Как только они тронулись, у Вассиного велика соскочила цепь.
— Ничего, — сказала Овчарка, — в детстве я ее натягивала сто раз. И сейчас смогу.
И Овчарка полезла в суму для инструментов. Она перевернула Вассин велик и поставила, оперев его на руль и сиденье. Она развинтила все педали. Темнело. Васса с беспокойством глядела на детали, которые Овчарка одну за другой складывала на большой лист лопуха.
