Но мыслями он уже далеко:
— Дай мне отдохнуть, солнышко. Я слышать больше не могу о дочках, как родных, так и о воображаемых.
Он вернулся к Большеротихе и неприлично похлопал ее по попе.
Я поискала глазами Конфетку и Аса, но их нигде нет. Десять минут ужаса. Мы носимся по всему зоопарку и наконец находим их у вольера с беличьими обезьянами.
— Вы сами как обезьянки. Надо вас обоих в клетку посадить, — сказал папа, поднимая их на руки и обнимая.
Большеротиха смотрит на них и зевает. Интересно, хочет ли она переехать к папе, родить ему детей — или ей тоже хочется развлечься? Она посмотрела на часы:
— Дэнни, не забудь, у нас планы на вечер. Отвезем детей?
Мы застряли в пробке и дома были около семи. Мама открыла дверь, лицо белое, глаза красные.
— Слава богу! — воскликнула она и кинулась нас обнимать и целовать, даже меня. Потом повернулась к папе: — Ты нарочно так надо мной издеваешься? Ты сказал, что привезешь их днем. Я приготовилась, ждала с двух.
Обзвонилась тебе, оставила кучу сообщений, но ты ни на одно не ответил!
— Эй-эй, потише! У меня телефон был выключен. Мы гуляли и развлекались, правда, ребята?
— Да, я теперь хочу домашнюю вислобрюхую свинью, мамочка! — закричал Ас. — Они так смешно хрюкают! Слушай!
И он старательно захрюкал.
— А я хочу беличью обезьянку, — сказала Конфетка. — Мама, они такие милые, такие славные, смешные!
Они радостно прыгают вокруг и наперебой рассказывают обо всем. Они еще слишком маленькие и не понимают, что это большая ошибка. Мама от их щебета только сильней заводится, а ведь нам с ней оставаться после папиного отъезда. Папа попрощался со всеми, и они заплакали. Ас разозлился и стукнул папу ладошкой:
— Ты плохой, плохой папка, ты не должен уезжать!
Конфетка плачет, убитая горем:
— Не надо, папочка, не уезжай. Пожалуйста, не уезжай. Я так тебя люблю, ты мне очень нужен. Пожалуйста, папа, останься, пожалуйста!
Папа сам чуть не плачет, обнял Конфетку, спрятал лицо в ее золотистых волосах и что-то прошептал ей на ухо. Я тоже его обнимаю, и он крепко прижимает меня к себе:
— Моя храбрая большая девочка. Я люблю тебя, Солнце.
— И я люблю тебя, папочка.
Я с трудом произнесла эти слова, будто в горле застрял огромный комок.
— Смотри за младшими ради меня, ладно, родная?
— Да, папа, не волнуйся, — пообещала я, и он ушел.
От мысли, что он сейчас уйдет, я вдруг раскисла. В холл спустилась Клаудия и всех нас обняла.
— Прошу тебя, Клаудия, не вмешивайся. Детям сейчас нужна я, — сказала мама и забрала нас всех в большую гостиную.
