— Солнце, надо поговорить. Сядь поближе.
— Верните мне, пожалуйста, мою песню, — тихо сказала я.
— Да-да, конечно. Так это песня? А как звучит мелодия?
Я пожала плечами, хотя уже давным-давно все придумала. Поется на высоких нотах, ритм отбивается как в религиозных песнопениях.
— Очень хорошие стихи, — сказала Люси.
Я невольно обрадовалась ее словам, хотя вся ситуация очень унизительная.
— Но какие грустные! Неужели тебе так плохо, Солнце?
— Нет, со мной все в порядке, — ответила я.
Но она по-прежнему глядит на меня с беспокойством.
— У тебя в этой школе пока нет друзей, — сказала она нерешительно.
— Мне не нужны друзья, — соврала я. — Мне больше нравится быть одной.
— Но иногда тебе, наверное, очень одиноко. Ты уверяешь, что с тобой все в порядке, но вид у тебя очень грустный. Хочешь, я поговорю с девочками в классе, чтобы они были к тебе повнимательней?
— Только не с Красоткой и Сиренией!
— С ними, конечно же, нет, — согласилась Люси. — Но может, с другими?
— Нет, пожалуйста. Я в порядке, — умоляюще сказала я.
— Как у тебя дома дела? — спросила Люси, зайдя с другой стороны.
— И дома все хорошо, — наврала я. — Мне надо на обед, Люси.
И я ушла, потому что мне невыносима сама мысль рассказать о папе, который ушел из дома, и о маме, которая целыми днями рыдает, и о том, что я не знаю, как быть. Но Люси все равно узнала: завуч начальной школы поговорила с Клаудией. Бедная Конфетка описалась прямо в классе и страшно по этому поводу расстроилась. Ей надели сухие трусики, а мокрые отдали в пластиковой коробочке. Эта коробка — символ позора для Конфетки, и она вся пунцовая от стыда. Ас тоже разгорячен и растрепан — он подрался.
— Пришлось рассказать учителям, что дома… полный… разлад. Я не хотела, чтобы Аса сильно ругали, когда он совсем не виноват, — рассказала Клаудия. — Он так расстроен. Я уверена, что он не хотел кусать того мальчика.
— Нет, хотел, — отозвался Ас. — Я Тигрмен, и я покусаю всех плохих людей!
Он зарычал и начал понарошку кусать Конфетку. В другой ситуации она бы просто оттолкнула его, но сейчас вся сжалась, и взгляд у нее потерянный. Я хотела обнять ее, но она съежилась и сунула в рот большой палец. Сумку с мокрыми трусиками она отпихнула в самый конец машины.
— Только не ко мне! Терпеть не могу, когда трусы воняют! — предательски выкрикнул Ас, хотя трусики наглухо упакованы и никакого запаха нет.
Конфетка разрыдалась.
— Не плачь, Конфетка, — сказала я. — У всех случаются неприятности. Ас сколько раз описывался сам, ты же знаешь.
