— Миссис Карлссон-Кананен — о, какое ужасное имя! — я слышала все, что сообщили о вас утренние известия нашего отдела, и сразу подумала: вот женщина, с которой я хотела бы познакомиться. Кстати, какой у вас капитал и сколько вы получаете дохода в год? Разумеется, в переводе на доллары, я ведь не знаю вашей валюты.
Я ответила очень туманно и заодно пожаловалась на непомерные налоги.
— Здесь то же самое, — сказала миссис Терннэкк. — Налоги совершенно разорительные, но в то же время они способствуют развитию мозговой деятельности. Я деловая женщина, так же как и вы; у меня несколько торговых пароходов, бойни, пивоваренный завод и еще кое-какие мелкие предприятия, но я не перестаю удивляться, какими малыми средствами вы там, в этой самой Финляндии — Финляндия, ведь так, кажется? — да, какими малыми средствами вы там обходитесь. Мне с большим трудом удается сводить концы с концами, а все-таки ведь у меня налогооблагаемый доход значительно превышает восемь миллионов долларов ежегодно. А что, если мы закажем несколько порций виски?
— Спасибо, мне не надо…
— А французского коньяка?
— Нет, благодарю, не нужно. Я совсем не употребляю спиртного.
— Неужели? Хотите сигару?
— Простите, я не курю.
Миссис Терннэкк, приподняв вуаль, уставилась на меня пристальным взглядом. Вдруг по лицу ее расплылась улыбка прозрения, и моя собеседница воскликнула:
— Ой, простите, миссис Карлссон-Кананен — ух, какое отвратительное имя для американского произношения! — я совсем забыла, вы же бедная финская капиталистка! Я, конечно, имела в виду, что я угощаю!
— Благодарю, но все равно не нужно, я совсем не пью. Понимаете, ни капли.
Вуаль снова упала на лицо моей необычной гостьи, продолжавшей по-домашнему и несколько фамильярно болтать из-за нейлоновой решетки:
— Да и я пью немного. Может быть, одну пинту виски в день. Вы не будете возражать, если я?..
Не дожидаясь ответа, она проворно вскочила, взяла со стола большой стакан для воды и достала из сумочки плоскую фляжку виски.
— Принести вам воды? — предложила я любезно.
— О-о-ох, нет. Я предпочитаю не разбавлять. Зачем лишняя жидкость? Я и так слишком полнею. А воды я вообще не признаю, — разве только для поливки цветов и рыбам в аквариумы. Мой покойный муж — о-о, что это был за отвратительный навозный жук! — чуть ли не круглые сутки мог сидеть в воде! Впрочем, у него бывали и другие идиотские причуды. Однажды, когда мы путешествовали по Италии — ой, какая это нищая и безобразная страна! — Брюс непременно захотел купить за наличные деньги Пизанскую башню — знаете, эту старую-старую, совсем покосившуюся башню, — он хотел разобрать ее по камню и в разобранном виде перевезти в Массачусетс, где у нас в то время было имение, и там установить ее снова. Но, слава богу, эти глупые пизанцы (разве можно их назвать иначе?) так и не согласились на сделку. Даже за наличные!
