— Если Свины начнут продавать клей по демпинговым ценам, тебе придется закрыть свой завод, — сказал он серьезно, вертя в руках шляпу, изношенную до дыр.
— Ты выдал мне очень важные сведения, — сказала я бесцветным голосом. — Но ты ведь обещал дать мне хороший совет.
— Да… Конечно, но…
— Сколько ты хочешь?
— Ну, не надо, милая Минна, понимать меня так…
— Говори прямо.
Энсио Хююпия стал беспокойно осматривать пол и ответил уклончиво:
— Право же, мне от тебя ничего не нужно. Ты была таким хорошим товарищем, приятным сослуживцем. И ты так умна. Собственно, ты единственный человек в «ПОТС и Кo»…
— Я ведь больше там не служу. Так что можешь говорить вполне откровенно. Ну, выкладывай же! Судя по всему, ты ждешь от меня ответной услуги?
— Минна! — воскликнул молодой юрисконсульт. — Я не могу ничего скрыть от тебя. Действительно, я беден, как студент, а скоро рождество…
— И ты должен купить подарки, чтобы задобрить жену, — перебила я, — и детям игрушки, которыми ты сам потом сможешь играть.
— Верно, Минна! Я знал, что ты мне поможешь.
— Ошибаешься! Я не собираюсь ничего дарить тебе. Я лишь иду на сделку. Выставляй свои условия.
Энсио поглядел опасливо на дверь, сбавил голос наполовину и сказал:
— Достаточно я натерпелся от Свинов. Думаю бросить их, как только найду себе новую службу. Если бы ты мне оказала доверие, я смог бы добыть большие деньги и себе и тебе.
— Каким образом?
— Я сорвал бы планы Свинов. Если будем действовать быстро и сообща, мы перехватим у них иностранную клиентуру и сорвем коварный клеевой демпинг.
Он достал из портфеля пачку документов, разложил их передо мною на столе и продолжал с воодушевлением:
— Все проекты договоров находятся в моих руках. Если ты захочешь, их еще не поздно переписать на фирму «Карлссон».
— А риск?
— Ни малейшей опасности. Все произойдет юридически безупречно. Правда, мне после этого придется менять место службы, но, может быть, ты меня порекомендуешь…
Энсио Хююпия вовсе не был книжником и фарисеем, который дрожит, боясь хоть в чем-либо признаться. Напротив, он откровенно сознавался в своих человеческих слабостях и маленьких пороках, сам говорил о своем озлоблении и жажде мести. Я согласилась сотрудничать с ним скрепя сердце, но уже через три месяца поняла, что сделала действительно счастливый выбор. Представительство иностранного производства клея перешло ко мне, а Энсио Хююпия стал юристом моей фирмы. Я неоднократно подвергала испытанию его надежность и преданность, и результат всегда был положительным. Энсио был прирожденным чиновником и все-таки не брал взяток. У него была страсть к самоуничижению, и поэтому он никогда не скрывал своей бедности и других несчастий. Его семейная жизнь трещала по всем швам. Жена была склонна к мотовству, дети распущенны, а сам он испытывал необычайное влечение к алкоголю и азартным играм. Я жалела его и старалась направить на путь истинный. Он бывал очень счастлив, когда его жалели, и потому ко всем тем, кто относился к нему с сочувствием, он проявлял огромную любовь. Но мой муж его терпеть не мог, несмотря даже на то, что Энсио завоевал для нас все клеевые рынки и планировал новое наступление на Свинов. Армас постепенно сделался глубоко религиозным по причине своего слабого здоровья и теперь следил за нашими деловыми мероприятиями как посторонний наблюдатель и строгий моралист. Он искренне верил, что всех людей можно разделить только на две категории: нравственных и безнравственных, а те, кто производит это разделение, само собой разумеется, — люди нравственные.
